Такое мнение в своем интервью информпорталу «Хранители Наследия»высказал известный депутат Госдумы Александр Хинштейн, который, как оказалось, с некоторых пор настойчиво, занимается проблемами сохранения памятников архитектуры.
- Александр Евсеевич, что привело Вас в мир охраны культурного наследия?
- Жизнь заставила. Два созыва в Госдуме, с 2003 года, я был депутатом по Семеновскому одномандатному избирательному округу в Нижегородской области. Там я столкнулся с проблемой сохранения исторической архитектуры и федеральных памятников. Мне удалось восстановить некоторые объекты. Это, в первую очередь, Никольская церковь в городе Балахне, где был крещен, по преданию, Козьма Минин - я добился включения ее финансирования в Федеральную целевую программу «Культура России». Также я занимался восстановлением Флорищевой пустыни, в селе Высокое Ковернинского района мы отреставрировали храм XVII века.
Но, повторюсь, таких объектов было немного и тогда не было должного уровня взаимодействия думского депутата с Минкультуры. По большому счету тогдашнему Минкультуры такие проблемы были просто неинтересны.
Но затем зоной моей депутатской ответственности стала Самара. И я сразу столкнулся с одной из самых острых городских проблем – сохранностью памятников. Они варварски уничтожались, и процесс этот, в общем-то, не остановлен. Историческая часть города фактически снесена. Я испытал культурный шок, когда в самом центре Самары поднялся на крышу музея П.В. Алабина, с которого открывается вид на округу.
Дикое ощущение, когда видишь вокруг исключительно здания из стекла и бетона - безликие, унылые, убогие. Этому способствовала политика, которая проводилась городскими и областными властями на протяжении 20 лет. Когда город интересовал чиновников исключительно с точки зрения стоимости земли. И жаль, что старую Самару мы уже не восстановим. Остались отдельные объекты, уголки старого города - которые сегодня тоже под угрозой, которые необходимо сберечь.
- Какими же объектами Вы занимались, какие продолжаете курировать?
- При моем непосредственном вмешательстве отреставрированы или находятся в процессе возрождения 16 памятников. В числе первых – это, конечно же, широко известная Фабрика-кухня завода имени Масленникова. Здание 1932 года, памятник конструктивизма в форме серпа и молота.
Всего два таких здания есть в России – фабрика-кухня в Самаре и Школа имени 10-летия Октября в Санкт-Петербурге. Надо отдать должное самарской общественности, которая всячески пыталась отстоять Фабрику-кухню, проводила велопробеги, марши, привлекала внимание ЮНЕСКО.
Я объяснял владельцам, что бесполезно тратить время, что это чемодан без ручки – нести тяжело, бросить жалко. С этим зданием ничего не сделать. Давайте обменяем его на собственность в области, найдем какие-то пути. Я убедил губернатора, что Фабрика-кухня – знаковый и всемирно известный объект. Ключевым стало вмешательство министра культуры Владимира Мединского, которому я показал фотографии здания и предложил подумать, как его использовать. И он сказал: «Давай сделаем там филиал Государственного центра современного искусства».
С этого момента началось движение.
Вообще моя концепция - в том, что нужно не просто отреставрировать старинное здание, особняк или фабрику-кухню. Нужно дать им новую жизнь. От того, что реставрируем фасад, не наполняя дом, в судьбе здания ничего не изменится. Надо находить вариант приспособления к современным условиям.
И есть наглядный пример в Самаре, как это может быть – молодежный концертно-театральный комплекс клуб «Дирижабль» на улице Куйбышева, 104.
Это здание XIX века, бывший особняк Мясникова, затем в первые годы Советской власти там находился театр, потом - разные конторы, а в 1990-е годы – кафе. В 1997 году здание сгорело. Так и стояло заколоченное - в самом центре города. Мэр Самары, теперь уже бывший, Дмитрий Азаров говорит мне: давай придумаем, как его использовать. Придумали. Призвали ректора самарского Института культуры, она сказала, что студентам СГИК площадей не хватает – негде репетировать.
Тогда родилась концепция – создание на базе этого объекта культурного центра.
Такая же история – с восстановлением Пожарной каланчи конца XIX века на Хлебной площади. Это тоже памятник федерального значения в центре города, некогда самое высокое сооружение в Самаре. Башню каланчи еще в советское время разобрали, там расположился учебный центр МЧС, еще несколько лет назад все выглядело довольно печально. Из старого кирпича восстановили башню в 26 метров высотой. Сделали на ней смотровую площадку, открыли музей спасательного дела: кстати, первый интерактивный музей в Самаре. 
- Почему, как Вам кажется, городское общество, власть сами не генерируют такие проекты, а годами взирают на руины?
- Во-первых, надо быть объективными - у городской власти нет такого ресурса, как у депутата Госдумы. Во-вторых - да, длительное время культивировалось пренебрежительное отношение к своей истории. Вот передо мной документ «Динамика учета объектов культурного наследия на территории городского округа Самара». Согласно его данным, в 2009 году на учете было 2426 памятника, в 2014-м их осталось 910. То есть объекты культурного наследия снимались с учета, сносились, горели, на их местах появлялись и, к сожалению, продолжают появляться новоделы, торговые центры, жилые дома. К этому люди привыкли, и привычка никуда не делась.
Скажем, у нас в Самаре есть уникальный объект – здание бывшего Реального училища XIX века, где была провозглашена Самарская губерния. Там учились Алексей Толстой, Глеб Кржижановский, Николай Семенов – наш химик, лауреат Нобелевской премии.
В свое время там располагалось Куйбышевское суворовское училище. Очень красивое здание. Оно стоит законсервированным с 2007 года. Принадлежит Минобороны, но фактически ему не нужно. Я его обошел: уникальные мозаичные полы, огромная бальная зала, эркеры для музыкантов, сумасшедшая лепнина. Но здание не охраняется. Все мои обращения в прокуратуру, к военным с призывом обеспечить охрану ни к чему не привели.
- А как убедить людей, власти, чиновников, что культурное наследие может быть, как Вы говорите, «точкой роста», ресурсом развития, а не обузой?
- Сегодня многие страны и города неплохо на этом зарабатывают. А мы, имея такие ценности, никак их не используем. А перед глазами ведь есть и российские примеры – развития на основе наследия и историко-культурных брендов - Мышкин, Плес: это и польза экономическая, и перемена в сознании людей. Но я уверен, что этот процесс все равно придет к нужному знаменателю. Идет новая генерация руководителей, чиновников. Людей, которые по-другому, не с примитивно-колхозных позиций смотрят на культурное наследие.
Вот еще один пример. В Самаре (о чем не все знают), есть «бункер Сталина». Это подземное сооружение глубиной 38 метров. Построено в 1942 году для возможного размещения Сталина на случай его переезда в Куйбышев, который в то время стал «запасной» столицей СССР. Уникальный объект с уникальной историей. Сегодня это фактически дворовая территория: вход в бункер располагается с внутренней стороны бывшего обкома компартии, сегодня там находится Институт культуры. Многие жители и не знали, что этот бункер существует. И сейчас ходит масса легенд о том, как же можно было вырыть такую «махину», не привлекая внимания. Интерьер полностью повторяет кабинет Сталина и зал ГКО в Кремле. Те же столы и стулья, те же портреты полководцев.
Вот такой уникальный объект, потенциальная точка для международного туризма. Но… существует все это за счет энтузиастов, сотрудников-пенсионеров.
- Как вам кажется, насколько в принципе эффективно устроена система охраны памятников у нас в стране?
- Очевидно, что система устроена не эффективно. Но ведь наследие - тема для страны ключевая, она напрямую связана с темой внутреннего туризма, с возросшим интересом к истории и культуре. Кстати, тут еще надо поднимать и тему инфраструктуры. Это напрямую стыкующиеся вещи.
И, честно говоря, мне все больше кажется, что этой работой должны заниматься даже не чиновники, а энтузиасты. Я – за вовлечение в госуправление в этой сфере людей неравнодушных, энтузиастов, общественных деятелей.
- Не кажется ли вам, что на федеральном уровне не хватает такой единой общественной структуры, которая координировала бы инициативы «снизу»?
- Да, нужно мощное системное движение. Безусловно, в свое время очень много сделало – и делает до сих пор – Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. Но образовались десятки других общественных организаций, усилия которых также нужно координировать. Мне кажется, что сейчас сфере охраны наследия очень не хватает духовного лидера федерального масштаба, которыми в свое время были Сергей Аверинцев и Дмитрий Лихачев.
Все это не отменяет, конечно же, необходимости продолжать текущую работу, спасать пусть даже единичные объекты. Многое возможно.
Комментарии (0)