"Эволюция Модернизма" с точки зрения архитектора-футуролога

Столетнему юбилею опубликования Антонио Сант-Элиа 11 июля 1914 года первого «Манифеста архитектурного футуризма» посвящается.

11 июля 2015 года на федеральной государственной радиостанции «Маяк», в летней студии парка Сокольники, состоялась передача из цикла «Человек наук» по теме «Жилое пространство будущего», но которую был приглашен архитектор-фантаст, футуролог, член «Ассоциации футурологов России» Артур Скижали-Вейс.

Очень знаменательно, что эфир состоялся спустя ровно 101 год со дня опубликования знаменитого «Архитектурного манифеста футуризма», что стало своеобразным знаком и стимулом для написания этой статьи.

Журналисты сфокусировали свои вопросы вокруг общих тенденций развития современной архитектуры и футурологических прогнозов архитектуры будущего. В передаче рассматривались и приводились примеры московских построек советского периода, и современных российских построек в качестве знаковых ориентиров развития архитектуры.

В ходе радиоэфира выявилось, что сегодня такие понятия как «Футуризм», «Конструктивизм», «Футурология» в массовом сознании - это тождественные понятия. Журналисты и аудитория слушателей смешивают стили, течения и направления не соотнося принадлежность тех или иных архитектурных объектов своей эпохе, а также игнорируют процессы и задачи, которые возникают на каждом историческом этапе развития современной архитектуры.

К концу передачи стало понятно, что пришло время детально разобраться, что такое вообще «Эволюция Модернизма» с позиций «Архитектурной футурологии» которая началась с выхода Манифеста архитектурного футуризма и продолжается до сих пор.

Почему основные архитектурные стили «Модернизма» - «Футуризм», «Конструктивизм», «Функционализм», «Постмодернизм» и «Хай-тек», последовательно исторически сменяющие друг друга становятся звеньями одной эволюционной цепи, которая возникает вслед за научно-техническими открытиями и технологическими прорывами общества?

На мой взгляд, спустя столетие существования «Модернизма» настал черед провести исследование и сделать футурологический анализ, дав важные системные научные определения происходящих исторических процессов в формировании принципов построения Современной архитектуры и архитектуры Будущего.

Сразу оговорюсь, что моя аналитическая задача не стоит в хронологическом рассмотрении всех подряд архитектурных стилей, творчества всех известных архитекторов и их построек, а лишь в исследовании только наиболее важных узловых безоткатных тенденций развития эволюции «Модернизма».

1. «Футуризм»

Начну с фактов истории. «Футуризм» как направление появилось в 1909 году с момента появления легендарного манифеста итальянского писателя и поэта Ф. Т. Маринетти. Манифест провозгласил культ будущего и разрушение прошлого. Этот текст стал основополагающим документом всех футуристических авангардистских течений в искусстве начала XX века.

В 1914 году к манифесту Маринетти присоединился Антонио Сант-Элиа, который опубликовал свой «Манифест архитектуры футуризма». В нем Сант-Элиа впервые в истории представил современный город в виде сложной механизированной и электрифицированной системы.

Идеи урбанизации и технизации среды обитания, пионером которых был Сант-Элиа, оказались плодотворными для всей мировой архитектуры послевоенного периода. Это была отправная точка, с которой стартовал исторический процесс поиска новых путей развития Современной архитектуры и Архитектуры будущего.

Опережающие взгляды на развитие архитектуры поражают сегодня в XXI веке своей прозорливостью и точностью намеченных тенденций. Хочу процитировать его формулировки:

«Мы чувствуем, что теперь мы не люди соборов, величественных зданий и дворцов, а люди больших гостиниц, железнодорожных станций, бескрайних дорог, колоссальных портов, крытых рынков, освещенных галерей, прямых проспектов и целительного сноса зданий. Мы должны выдумать и заново создать футуристский город, похожий на огромную строительную площадку – бурлящий, легкий, изменчивый, каждая часть которого подвижна. Выдумать и создать футуристский дом, похожий на огромную машину. Лифтам не придется больше прятаться в лестничных клетках, как одиноким червям, - бесполезные лестницы отменят, лифты же будут карабкаться по фасадам, как железно-стеклянные змеи. Дом из цемента, стекла и железа, без росписи и без скульптуры; дом, вся красота которого во врожденной красоте его линий и рельефов, необычайно уродливый в своей механической простоте, высокий и широкий настолько, насколько это необходимо, а не по предписанию городских законов. Дом этот будет возвышаться на краю бурлящей пропасти – улицы, которая больше не будет ковриком, расстеленным на уровне дверей, а углубится в землю на несколько этажей. По ней будет двигаться городской транспорт, а сами улицы будут соединены между собой переходами – от металлических мостиков до скоростных эскалаторов…»

Однако если футуристы прекрасно предугадали потенциал роста и наметили точки отсчета координат новой архитектуры, то настолько же ошибочно ратовали за уничтожение всей исторической классической архитектуры.

Сант-Элиа писал: «Я борюсь против и презираю: Всю классическую архитектуру – величественную, жреческую, театральную, декоративную, монументальную, изящную и ласкающую глаз. Презираю бальзамирование, восстановление и воспроизведение старинных памятников и дворцов…».

Пафос разрушения старого, нигилистические эстетические концепции нередко диктовались в это время экзальтированным ожиданием полного обновления не только внешних форм жизни, но и глубинных основ всей культуры. Да здравствует новая революция и новая архитектура, не подчиняющаяся законам исторической преемственности.

«В современном мире процесс последовательного стилистического развития архитектуры останавливается. Архитектура отрывается от традиции. И ничего не остается, как начать все сначала» - из Манифеста Сант-Элиа.

Все это было глубоким заблуждением футуристов и как потом стало ясно, сам Футуризм последовательно и прочно укладывался в общий ход истории архитектуры, как новое архитектурное течение, отражающее промышленно-индустриальную революцию общества начала 20 века. Техногенная эстетика стала вытеснять впоследствии весь внутренний и внешний классический декор и стиль 19 века, однако до полной глубокой технологической революции в архитектуре еще было очень далеко.

Сам «Футуризм» позже породил целую волну новых архитектурных стилей, которые, так или иначе, апеллировали к его идеологии – Конструктивизм, Функционализм и т.д. С легкой руки Сант-Элиа началась эра «Машинной идеологии», которая продолжается до сих пор, но об этом еще немного позже.

2. «Конструктивизм»

Идеями итальянских футуристов заразились советские конструктивисты. Исторически известно о тесной связи итальянского и российского «Футуризма». Советские конструктивисты стали предтечами зарождения нового интернационального языка архитектуры – «Модернизма», который стал позже быстро охватывать развитые страны Европы и мира.

«Архитектурный модернизм» (фр. modernisme, от фр. moderne — новейший, современный) — движение в архитектуре двадцатого века, переломное по содержанию, связанное с решительным обновлением форм и конструкций, отказом от стилей прошлого.

«Конструктивизм» получил свое первое мощное развитие именно в Советской России в 1920 – 1930 годы. Среди наиболее известных мастеров «Советского конструктивизма»: В. Татлин, К. Мельников, И. Голосов, братья Веснины, И. Леонидов, Я. Чернихов и др.

Конструктивисты провозгласили: «Тектоника, конструкция и фактура – мобилизующие материальные элементы индустриальной культуры» из статьи А. М. Гана, 1922 г. В «Конструктивизме» основную роль отдавали динамике конструкций, вертикалей и горизонталей строения, свободе плана здания.

Постройки конструктивизма были связаны напрямую с быстрым развитием фабричного производства и появлением нового индустриального быта рабочих. Это было время, когда впервые началось активное сращивание промышленной и гражданской архитектуры, началось активное заимствование пластического языка и перенос конструктивных решений в общественное и жилое строительство.

К памятникам конструктивизма относятся: фабрики-кухни, дворцы культуры и труда, рабочие клубы, дома-коммуны и т.д. Характерным примером постройки времени «Конструктивизма» в Москве можно назвать Дом культуры имени С. М. Зуева, построенный Ильей Голосовым в 1929 году.

В этой постройке наглядно видно, каким удачным и результативным на практике оказался процесс фабричного заимствования и формирования новой архитектоники индустриальной эстетики зданий. Несмотря на всю продуктивность конструктивистских методов, важность архитектурных открытий, революционность взглядов и пафос пролетарских лозунгов следующим важным шагом в становлении современной архитектуры «Модернизма» стал «Функционализм». Стоит добавить, что поздний «Конструктивизм» был впитан, существенно доработан и развит именно функционалистами.

3. «Функционализм»

У истоков возникновения «Функционализма» стояла высшая школа строительства и художественного конструирования в Германии «Баухауз» (1919 – 1933 гг.). Основоположники раннего функционализма В. Гропиус и Людвиг Ми сван Дер Рое стали директорами этой школы. Вальтер Гропиус считал, что в новую эпоху архитектура должна быть строго функциональной, экономичной и ориентированной на технологии массового производства.

Переломив многовековую традицию с XV по XIX век и отступив от повсеместного использования классических ордеров, архитекторы поняли несоответствие избыточности украшений техническим реалиям наступившего индустриального времени.

«В начале новые здания казались невыносимыми в своей наготе, но со временем общество научилось ценить ясные очертания и компактные формы нового стиля». Теоретические установки функционалистов сводились к лозунгу: «То, что утилитарно и удобно, то и красиво!»

С важным уточнением: «Лучшие создания функционализма красивы потому, что дизайнеры обладают вкусом и художественным чутьем». Так же как и футуристы, функционалисты «Баухауза» выпустили свой манифест 1919 года, где архитектура была названа ведущим направлением в дизайне.

В своей деятельности «Баухауз» активно использовал многие находки и опыт русских конструктивистов. В 1922 году к ведущим преподавателям школы присоединился знаменитый русский авангардист Василий Кандинский, который преподавал «Основы художественного проектирования».

Важно отметить, что состав преподавателей школы был интернациональным коллективом, а в его стенах и лабораториях создавался и преподавался универсальный экспериментальный язык архитектуры нового времени. После окончательного закрытия школы нацистами в 1933 году его педагоги и ученики разъехались по всему миру, распространяя свое учение.

Существовали также тесные связи между немецкой школой «Баухауз» и СССР. Так в 1931 году бывший директор школы Ханнес Мейер в сопровождении 7 учеников переехал в Москву. Немецкие архитекторы трудились над созданием соцгородов в Магнитогорске, Свердловске, Орске, Перми и других.

После того как идеи «Баухауза» разошлись по миру начался второй этап развития Функционализма как «Интернационального» стиля. Самой знаковой и авторитетной силой этого периода стал французский архитектор Ле Корбюзье.

Корбюзье смог существенно расширить практические архитектурные приемы и палитру Функционализма. Проведя тщательный отбор и фильтрацию того что было сделано до него, он сумел выработать собственную теоретическую платформу получившую название «Пять отправных точек архитектуры», которую потом взяли на вооружение все архитекторы мира стремящиеся создавать современную архитектуру:

1. Столбы-опоры. Дом может быть приподнят над землей на железобетонных столбах-опорах, при этом освобожденное место под жилыми помещениями используется для сада или стоянки автомобилей.
2. Плоские крыши-террасы. Вместо традиционной наклонной крыши с чердаком под ней, предлагается устраивать плоскую крышу-террасу, на которой можно было бы развести небольшой сад или создать место для отдыха.
3. Свободная планировка. Стены больше не являются несущими элементами в связи с применением ж/б каркаса, поэтому внутреннее пространство от них освобождается. В результате внутреннюю планировку дома можно организовать свободно с гораздо большей эффективностью.
4. Ленточные окна. Благодаря каркасной конструкции здания и отсутствию связи с несущими стенами, окна можно делать любого размера и конфигурации, в том числе свободно протянуть их лентой от угла до угла вдоль всего фасада.
5. Свободный фасад. Опоры устанавливаются вне плоскости фасада внутри дома. Наружные стены могут быть при этом из любого материала – легкого, хрупкого или прозрачного, и принимать любые формы.

В какой-то степени эти положения-рекомендации по степени их значимости для развития «Модернизма» можно сравнить со знаменитой триадой М. Витрувия – «Польза - Прочность - Красота».

Примечательно, что именно Витрувий первым из теоретиков архитектуры поставил задачу достижения золотой середины между теорией и практикой, описав шесть основных принципов архитектуры еще в 1 веке до н.э.

Эту золотую середину Корбюзье удалось достичь в его знаменитой постройке многоквартирного жилого дома в Марселе в 1952 году. Так называемый «Марсельский блок» полностью соответствовал его «пяти отправным точкам». Он был поднят на бетонных столбах, имел эксплуатируемую крышу террасу с солярием и бассейном, стандартизированные квартиры «дуплексы» (в двух уровнях), членения объема и фасада в гармонических пропорциях по системе «Модулор», с использованием полихромии (раскраской в яркие цвета).

Дом был задуман как экспериментальное жилище с идеей коллективного проживания (своего рода «коммуна» - привет советским конструктивистам). Внутри здания – в середине по его высоте – общественный блок: кафетерий, библиотека, продовольственный магазин и т.д. Фактически это был новый тип функционально рационалистического решения жилой единицы дома-комплекса, технологически опередивший свое время.

Ле Корбюзье принадлежит крылатая фраза: «Дом - это машина для жилья». Однако из нашего исследования видно, что это прямое заимствование из Манифеста Сант-Элиа 1914 года и свидетельствует о том, что Корбюзье принял эту «эстафетную палочку» от футуристов развив и дополнив их своими новыми функциональными идеями – серийности и стандартизации.

«Учитесь у машин», — провозглашал он. Жилой дом должен быть совершенной и удобной «машиной для жилья», промышленное или административное здание — «машиной для труда и управления», а современный город должен жить и работать, как хорошо отлаженный мотор. Такой дом-машина собирается из готовых типовых блоков, секций.

Строить индустриальным способом — значило делать это гораздо быстрее и дешевле, чем раньше. Корбюзье известен также как урбанист. Его градостроительные концепции «Лучезарного города» легли в основу принятой в 1933 году «Афинской хартии». Корбюзье как никто другой из архитекторов-функционалистов рассматривал всю цепочку архитектурного пространства: стандартизированные окно, столб, стена; квартира-ячейка; жилой дом-единица; квартал – из блокируемых домов; весь город как упорядоченный единый механизм с рациональной инфраструктурой.

Следует упомянуть и другого мастера уже позднего функционализма бразильского архитектора Оскара Нимейера - настоящего поэта монолитных железобетонных конструкций. Выразительные постройки с использованием контрастных форм – купольных, перевернутых и чашеобразных, пирамидальных объемов, зданий со стреловидными колоннами и скульптурными пилонами могут считаться образцами не только совершенной архитектурной пластики, но и торжеством новейших строительных технологий, конструктивных и инженерных решений своего времени.

Его «Музей современного искусства» в Нитерое построенный в 1996 году, отчасти больше напоминает приземлившийся космический корабль, чем традиционное здание. «Косые и эллиптические линии являются динамическими и по своей природе обладают в тысячу раз большей эмоциональной силой, чем перпендикулярные и горизонтальные линии; без них всеобъемлющей архитектуры быть не может» - писал А. Сант-Элиа в своем Манифесте, как будто описывая архитектуру Нимейера 80 лет тому назад. Образные, динамические, эмоциональные и одновременно функциональные постройки Нимейера вдохновили следующую плеяду мастеров архитектуры «Хай-тека».

4. «Постмодернизм» и «Метаболизм»

«Постмодернизм» начавшийся с 60-х годов ХХ века, несмотря на его ощутимый отход от тоталитарного жесткого рационализма, функционализма, конструктивизма, типизации и стандартизации по своей сути продолжал эволюционное развитие современной архитектуры на новом этапе в постиндустриальную эпоху развития общества.

Спустя пятидесятилетие, отсчитываемое от манифеста Сант-Элиа, общество сильно продвинулось в научно-техническом, технологическом развитии, встало на путь мультикультурализма и появления единого информационного пространства. В 1969 году в США появились первые серверы, и родился Интернет.

«Постмодернизм» обратился к интерпретативному мышлению, способствовал образованию новых наук: синергетики, экологии, глобалистики, футурологии, моделирования искусственного интеллекта и т.д. Единственной непререкаемой ценностью стало считаться ничем не ограниченная свобода самовыражения архитектора – художника, основанная на принципе «все разрешено».

Возвращение в архитектуру образности, оригинальности, поиск новых форм, отрицание аскетизма, возвращение исторических стилей, иронии и т.д. И что особенно важно для меня – особое гибкое синтетическое архитектурное мышление позволяющее находить новые оригинальные решения.

Огромный теоретический вклад в развитие современной архитектуры и архитектуры будущего в этот исторический период внесла британская группа архитекторов «Аркигрэм», сформировавшаяся в 1960-х годах, члены группы: Питер Кук, Уорен Чок, Рон Херрон и др.

Аркигрэмовцы привнесли научно-фантастические идеи в архитектуру, использовали научную фантастику для создания своих экспериментальных концептуальных проектов. Они провозгласили новые свойства архитектуры будущего – текучесть, динамизм, трансформация, ничем не сдерживаемая изменчивость, движение в пространстве.

Расширение языка, творческая свобода, ниспровержение понятий, атмосфера игры, увлечение фантастикой порождали совершенно неожиданные проекты: (1964 г.) «Шагающий город», «Компьютер-сити», «Плаг-ин сити», «Моментальный город», «Жилой кокон» и др. Группа «Аркигрэм» беря за основу исходную техническую идею, связанную с техническими экспериментами доводила ее до гротеска, превращая архитектуру в сюрреалистический техно-театр.

Так, например ей была сформулирована идея «драйв-ин-хоум» - дома, в который не входят, а въезжают, и который сам может съезжаться в некое целое и разъезжаться на части. Скафандр космонавта превращен в "дом-одежду", упаковку человеческого тела, которая может быть пальто, домом и даже автомобилем, если ввести в неё мотор. „Аркигрэм“ пророчествует о превращении города в россыпь мобильных капсул среди природной идиллии.

Как тут не вспомнить Антонио Сант-Элиа и Ле Корбюзье с их настойчивым стремлением спроектировать «Дом – машину», с одной существенной оговоркой, что аркигрэмовцы предложили уже не отдельный дом, а весь «Город как гигантскую машину для жилья» заглянув в послезавтрашний день.

Родственным и близким духу «Постмодернизма» можно считать «Метаболизм», зародившийся в Японии в конце 50-х годов XX века. В основу теории «Метаболизма» лёг принцип индивидуального развития живого организма (онтогенеза) и коэволюции. Как определял концепцию «Метаболизма» один из её главных идеологов, Кионори Кикутаке: "Для меня в понятии «метаболизм» самым важным была возможность перестройки сооружения и замены его составляющих в соответствии с требованиями, которые предъявляет наш быстроизменяющийся мир…" в Японии всегда уделялось особое внимание законам эволюции животного и растительного мира. Поэтому природные закономерности стали одной из основ архитектурного метаболизма. Возможно, по похожим биологическим законам должна развиваться и архитектура.

Современные технологии позволяют реализовывать самые смелые проекты, поэтому есть надежда, что опыт метаболистов найдет свое применение и в XXI веке». Отмечу общее сходство с идеологией «Аркигрэм», где также был обозначен принцип постоянной изменчивости архитектуры.

Примечательно, что знаковые урбанистические японские концепт-проекты метаболистов появились практически в одно время с проектами «Аркигрэм» например «Эко-сити» и «Марина-сити» К. Кикутаке в 1963 году, что соответствовало общему духу времени и новаторским поискам в архитектуре.

Ещё один важный признак архитектуры «Метаболизма» - её модульность, ячеистость, нагляднее всего иллюстрируемый на примере построенной башни «Накагин» в Токио, 1972 г., архитектор К. Курокава. Здание состоит из двух взаимосвязанных бетонных башен (11-ти и 13-ти этажей), в которых размещается 140 сборных модулей - «капсул» (4х2.5 м.). Каждый из модулей является автономной единицей, квартирой или офисом. Капсулы могут быть связаны и объединены в целях создания большего пространства. Каждая капсула подключена к одному из двух главных валов лишь четырьмя болтами высокой напряжённости и предназначенных для их смены.

Отмечу, что та же мобильность и капсульность присутствовала и в проектах «Аркигрэм». Это означает появление новой точки отсчета для архитектуры - переход от статической и неподвижной архитектуры к динамической и постоянно обновляемой. Не «целительный снос» из манифеста Сант-Элиа отслуживших зданий, а постоянная ротация и обновление на основе новейших конструктивных решений.

Метафорически мы бы сравнили это с периодическим «сбросом листвы с деревьев». Тем более что известный проект «Города в воздухе» (1961 г.) метаболиста А. Исозаки, образно похож на огромный лес с бетонными «стволами деревьев» с вертикальными коммуникациями, а жилые дома-ячейки на большие «листья».

5. «Хай-тек»

Стиль или философия «Хай-тека» (англ. hi-tech, от high technology - высокие технологии) зародилась в недрах «Постмодернизма» в 1970-х и нашла широкое применение в 1980-х. Главные теоретики и по большей части практики «Хай-тека» преимущественно англичане — Норман Фостер, Ричард Роджерс, Николас Гримшоу и другие.

Для становления концепций «Хай-тека» очень важна была деятельность английской группы «Аркигрэм», о которой я написал выше, а также влияние инженерно-технологических разработок и теорий американца Бакминстера Фуллера. На протяжении всей своей жизни Бакминстер Фуллер написал двадцать восемь книг, выработав такие термины как «космический корабль “Земля”», «эфемеризация» и «синергетика». Он также сделал большое число изобретений, в основном в сфере дизайна и архитектуры, наиболее известным из которых является лёгкий и прочный «геодезический купол» — пространственная стальная сетчатая оболочка из прямых стержней.

Бакминстер Фуллер был прародителем нового направления и учителем Нормана Фостера - лидера «Хай-тека». 

Стиль «высоких технологий», согласно классификации Ч. Дженкса, относится к позднему «Модернизму»: «Его характеризуют прагматизм, представление об архитекторе как элитном профессионале, сложная простота, скульптурная форма, гипербола, технологичность, структура и конструкция как орнамент, антиисторичность, монументальность».

Архитекторов «Хай-тека» называют новым поколением модернистов, так как, несмотря на иронию 1970-х, они не порывают с традициями европейской архитектуры и не спорят с Витрувием: их произведения очень функциональны, удобны, и в них есть своя красота. «Хай-тек» — это кульминация «Модернизма» и технологическое завершение целой эпохи в архитектуре ХХ века.

Одним из первых важных осуществлённых сооружений «Хай-тека» принято считать Центр искусств имени Ж. Помпиду в Париже (1977 г.), построенный Ричардом Роджерсом и Ренцо Пиано. Оригинальная идея архитекторов была в расположении всех технических конструкций каркаса и арматурных соединений, всех трубопроводов, лифтов и эскалаторов снаружи здания, что позволило высвободить максимум полезной площади в 40 тыс. м².

Каркас и арматурные соединения были выкрашены белым цветом, вентиляционные трубы — синим, водопроводные — зелёным, электропроводка — жёлтым, а эскалаторы и лифты — красным. «Вывернутая на изнанку» архитектура пережила первую волну критики, а затем стала предметом культового восторга и паломничества со всего мира.

По существу было выстроено здание-манифест, которое открыло новые возможности современной архитектуры. Перефразируя функционалистов можно сказать: «То, что высокотехнологично и рационально, то и эстетично!»

С этого момента все архитектурные поиски стали вестись в направлении остроумных дизайнерских форм опирающихся на высокотехнологичные и инженерно-конструктивные решения. Я бы сказал, что архитекторы начали искать «оптимальную дизайнерскую форму машины для жилья».

Опуская далее огромное количество выстроенных зданий в стиле «Хай-тек» в конце ХХ века, остановлюсь на характерной постройке уже начала XXI века, которое можно назвать своеобразной отправной точкой, с которой «Хай-тек» стал претерпевать трансформацию и деление на свои новые разновидности. Небоскреб «Мэри-Экс» построенный Норманом Фостером в 2004 году в Лондоне стал, на мой взгляд, апофеозом философии «Хай-тека». Здание «Мэри-Экс» это огромная сетчатая оболочка аэродинамической формы в виде вытянутого яйца с центральным основанием.

Вокруг всего здания по спирали поднимаются площадки-балконы с зелеными насаждениями, которые завершаются многосветным пространством с панорамными ресторанами и видовой площадкой с отверстием-вытяжкой наверху. Фостер использовал естественную вентиляцию и солнечное освещение таким образом, что офисное здание 180 м. высотой стало потреблять электроэнергии вдвое меньше чем другие постройки такого типа и стало первым экологическим небоскребом.

С этого момента - экологичность, энергоэффективность, рациональность конструктивных решений, применение высоких технологий, использование новейших материалов, красота дизайнерской формы, компьютерные расчеты, учет градостроительных условий и контекст стали устойчивым комплексным трендом современной архитектуры начала XXI века.

6. «Био-тек» и «Эко-тек»

В начале XXI века в мир столкнулся с новыми вызовами и проблемами, порожденными слишком быстрым ускорением научно-технического прогресса, безостановочной индустриализацией, гонкой промышленного производства, рыночной конкуренцией разгоняющей темп жизни, стремительным ростом городов (темпами урбанизации) и ростом численности населения.

Следствием этого явилось безудержное быстрое поглощение природных ресурсов, мощное антропогенное давление на биосферу Земли, исчезновение целых экосистем, загрязнение природы промышленными выбросами и отходами своей деятельности, появление большого количества недовольных жителей Земли – социальной напряженности и т.д. В архитектуре появился так называемый экологический тренд «зеленого строительства», который существенно трансформировал «Хай-тек», способствовал его ускоренной мутации и появлению новых разновидностей «Био-тека» и «Эко-тека».

Окрашенные в зеленый цвет высокие технологии стали своеобразным спасительным инструментом, для противодействия обозначенным вызовам и способствовали поиску и разработке новых архитектурных решений направленных на выживание и спасение человечества, возвращения баланса-равновесия между естественной - природной средой и искусственной - пространством больших городов. В своем исследовании я хочу объединить «Био-тек» и «Эко-тек», поскольку считаю, что оба этих архитектурных стиля имеют общую философию и общие родственные признаки развития.

«Эко-био-тек» имеет связь с прикладной наукой – бионикой, сторонники которой для решения сложных технических задач ищут вдохновение в природе. Архитекторы, создавая архитектуру в стиле «Эко-био-тек» часто заимствуют природные формы коконов, деревьев, паучьей сети, пчелиных сот – все, что встречается в живой природе. Можно встретить здания похожие на раковины моллюсков, гнезда птиц, цветы растений, скелеты рыб и даже крылья стрекозы. «Эко-био-тек» воплощает концепцию, смысл которой создать новое пространство для жизни человека наподобие творений природы.

Объединив принципы биологии, новейшие инженерно-технологические разработки и традиционную архитектуру архитектор стремится создать новый тип бионических зданий являющихся продолжением живой природы, не вступающей в конфликт с окружающим ландшафтом. Дом из чисто «Механической машины для жилья» времен Корбюзье превращается в «Искусственное подобие живого организма».

Бионическая архитектура в своем развитии стремится к созданию энергоэффективных и комфортных зданий с независимыми автономными системами жизнеобеспечения, к использованию возобновляемых источников энергии и экологически совместимых с человеком строительных конструкций и материалов.

Исторически «Эко-био-тек» наследует концепцию «Органической архитектуры» Ф. Л. Райта, идеалом которой являлись целостность и единение с природой. Однако в отличие от «Эко-био-тека» Райт в начале XX века ратовал не за столь радикальное слияние и подчинение существующего природного ландшафта архитектурному «насилию».

Его идеей было плавное гармоничное перетекание природного окружения в архитектурное пространство и формы достаточно вспомнить его знаменитые «Дома прерии». «Эко-био-тек» наоборот агрессивно и радикально возвращает утраченное единство с природой через проектирование природных симуляций и создания искусственного ландшафта внутри зданий или рядом с ними.

Современные технологические возможности и решения при проектировании позволяют не только воспроизводить или имитировать гармоничное взаимодействие с природой, устраивая вертикальные висячие сады, аквапарки и т.д. но и даже создавать вертикальные фермы для занятий интенсивным сельским хозяйством в крупных мегаполисах. Примером таких решений может служить спроектированный в 2009 году Винсентом Каллебо 132 этажный небоскреб «Стрекоза» для Нью-Йорка.

Всемирно известный лидер «Архибиотики» последнего десятилетия бельгиец Каллебо предложил построить многоэтажную ферму для интенсивного сельского хозяйства в условиях стесненной территории многомиллионного города, чтобы прокормить быстро растущее население и компенсировать нехватку исчезающих с ростом городов сельскохозяйственных площадей. Он спроектировал высокоавтоматизированный агропромышленный комплекс с использованием солнечной и ветровой энергии, системой сбора и очистки воды, переработки СО2 и отходов с использованием энергии биомассы, гидропонные и аэропонные участки для выращивания растений и зерновых, бассейны с рыбой и фермы с животными.

Наглядным примером «зеленой экспансии» Винсента Каллебо может служить его проект «Зеленый Париж 2050 года», где многоэтажные жилые дома превращены в своеобразные сплетающиеся цветочницы-этажерки, создающие настоящий живой искусственный лес.

Среди выдающихся лидеров «Эко-био-тека» можно назвать также испанского архитектора Сантьяго Калатрава построившего в Валенсии «Город искусств и наук» с 1994 по 2005 год. Комплекс сооружений включает: дворец искусств королевы Софии, кинотеатр IMAX – планетарий в виде символического человеческого глаза, интерактивный музей принца Филиппа в виде скелета гигантской рыбы, Ботанический сад и Океанографический музей – «Океанографик». «Океанографик» комплекса имеет самый большой аквариум Европы, океанографический парк разделен на 9 различных зон, каждая из которых представляет собой наиболее значимые экосистемы на планете.

Калатрава, безусловно, наследует динамические, выразительные силуэтные формы, композиционные приемы игры архитектуры с водой Оскара Нимейера, убеждая нас в преемственности и дальнейшем развитии архитектуры «Модернизма».

По моему мнению, будущее архитектуры именно за такими удивительными, образными, пластичными, гармоничными и одновременно высокотехнологичными сооружениями. Пользуясь исторической традицией, сформулируем триаду: Современная архитектура сегодня – это сплав науки, технологии и искусства!

7. Что будет дальше?

Возникает резонный вопрос, а что же будет дальше с «Модернизмом»? Куда пойдет Эволюция современной архитектуры, какие стили, авангардные течения и направления появятся в архитектуре Будущего? Какие процессы будут происходить в развитии всего мирового общества, что ждет человечество на пути дальнейшего витка научно-технического прогресса?

Как профессиональный архитектор-футуролог я готов ответить на все эти и другие важные вопросы представив свое видение будущего в краткосрочной, среднесрочной и долгосрочной перспективе. Также расскажу с помощью каких научных методов это становится возможным сделать сегодня. Опубликую и представлю «Манифест архитектурной футурологии», который вынашиваю много лет, в который будут включены цели и задачи «Архитектурной футурологии» по исследованию и прогнозированию будущего.

Артур Скижали-Вейс
11. 07. 2015 г.

Слушать передачу: http://radiomayak.ru