«Строительный Эксперт» продолжает серию публикаций по материалам выступлений ведущих российских архитекторов, прозвучавших в лекционной части курса «Авторские практики» кафедры «Комплексная профессиональная подготовка» МАрхИ.
9 ноября в Центральном доме архитектора перед студентами МАрхИ выступил член-корреспондент Российской академии архитектуры и строительных наук (РААСН) Александр Худин.
Александр Александрович Худин родился в 1956 году. Живет и работает в Нижнем Новгороде. Окончил Горьковский инженерно-строительный институт. C 2000 года — главный архитектор научно-производственного предприятия «Архитектоника». Автор более 60 построенных и строящихся объектов, кандидат архитектуры, профессор кафедры архитектурного проектирования Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Ведет научно-исследовательскую работу по темам «Архитектура жилища», «Современные проблемы архитектурной практики», «Закономерности структурного построения архитектурных объектов».
Коротко о мастерской
НПП «Архитектоника» существует 17 лет. На нем работают около 30 человек, из которых архитекторы составляют 20–25 %, остальные сотрудники — инженеры-смежники.
Нижегородская архитектурная школа
Провинция, по сравнению со столицами, — это экзотика, страна ограниченных возможностей, крохотных бюджетов и соответствующей всему этому архитектуры. В Москве шьют фраки, в СПб — смокинги, в Нижнем — пестрые пиджачки, скрывающие дефекты фигуры...
Московские журналисты и критики в 1990-е годы называли Нижний Новгород столицей современной российской архитектуры. Мне представляется, что у нас и сейчас лучшая архитектурная школа в российской провинции. В одной из своих статей я сформулировал шесть особенностей нижегородской архитектурной школы. Ограничусь только четырьмя из них. Первое: костяк действующих архитекторов составлен из очень приличных, порядочных людей, которые, по моему мнению, занимаются не только архитектурным, но и этическим проектированием. Есть немало примеров, когда они по принципиальным соображениям отказывались от крайне выгодных предложений. Второе: коллективистская по своей сути форма создания проекта как продукта некоего коллективного разума. Третье: в лучших объектах нижегородской архитектуры видны труд, пот, кровь и усилия, которые авторы потратили на создание объекта, и это не оставляет зрителя равнодушным. И четвертое: стремление к интеллектуальной, образной, многосоставной, информативной и ассоциативной архитектуре, обретающей интуитивно-эвристическое и осознанно-прикладное воплощение.
Но в целом сладенькая какая-то получается картина. На самом деле все это... как коньяк: и приятно, и горько, и очаровательно пьянит, и голова болит (особенно сейчас, в рамках продолжающегося кризиса). Не озабоченные этикой и, как правило, более молодые архитекторы проектируют коробушки-неохрущевки под девизом «Маленький проект за маленькие деньги». К сожалению, нормы этического проектирования считают обязательными для себя далеко не все.
Профиль мастера
Амбициозно очень это звучит — профиль мастера. Если не ошибаюсь, еще Фома Аквинский отметил еретическую сущность нашей профессии — богоподобность архитектора, попытку сравняться со Всевышним, создать свой мир, новую вторую природу.
Самый яркий период моей профессиональной жизни пришелся на 1991–2002 годы. В то время строительство казалось новоявленным капиталистам делом обременительным и невыгодным, они делили другие, более лакомые, с их точки зрения, ресурсы. Это уже потом выяснилось, что возведение жилья — супервыгодный бизнес и проценты от вложения в него выше банковских. Персонально для меня это было время очень интенсивной загрузки. Мне довелось принять участие в формировании стратегии развития города в команде Александра Харитонова — в то время главного архитектора Нижнего Новгорода. Я много проектировал, строил и параллельно заведовал кафедрой архитектурного проектирования нашего университета, перестраивая методику и структуру преподавания на ней.
Работа над проектом
Наши предложения очень часто вызывают у заказчиков настороженность и недоверие. Бизнесмен привык, что у нас все стараются его обмануть. Убедить его в том, что один из наших принципов — повышение прибыльности объекта, очень трудно. Вообще, мы часто занимаемся образованием и обучением заказчиков. Были примеры, когда заказчик понимал, что наши архитектурные изыски — жалкие крохи от суммы его (сэкономленных нами!) денег, ресурсов, сроков и плюс обеспечение продажных составляющих проекта.
Междисциплинарность проявляется в том, что нам приходится выступать во множестве ролей: дипломатов, партнеров, воспитателей, своих в доску парней, даже идиотов (помните, у Петра Первого о подчиненных: «Вид у них должен быть лихой и придурковатый»), то есть надевать эти маски ради достижения художественных целей. И в целом настоящий архитектор — это «супердилетант», который знает «все» и, конечно же, «ничего» по-настоящему глубоко.
...Многократно обсуждаемый в нашем сообществе вопрос о том, кем же является архитектор — слугой или господином, имеет для меня свое определение: архитектор обслуживает интересы и потребности общества и капитала, но он гетера, гейша, а не уличная девка.
Авторская архитектура
Авторская архитектура проистекает из специфики творческого мышления архитектора:
- развитого пространственного вѝдения и предвидения (!);
- богатого внутреннего мира (образованности, культуры, опыта);
- композиционных умений (понимания гармонии пространств и масс).
В свете упоминавшегося мною супердилетантизма архитектора эти составляющие — то, что и отличает нас от других специалистов в области строительства. Кстати, это косвенный ответ апологетам идеи замены архитектора машинами и программами. Если будут машины с такими специфическими особенностями, то архитекторы будут на самом деле не нужны... Но обратите внимание: все эти особенности не измеряемы, интуитивны, эфемерны... Да и строгих композиционных правил построения архитектуры нет (особенно актуальной архитектуры). И даже в рамках классицизма (ордеров) правила только кажутся ясными и определенными.
Пауза перед настоящим эскизированием может тянуться у меня на 1–2 недели. Зато потом возникает решение, очень близкое по отношению к конечной реализации. Нет, я умею, конечно, работать и быстро, но быстрый проект — это, как правило, решение-шаблон на уровне профессиональных рефлексов. Мне кажется, что в наших городах, к сожалению, реализовано очень много быстрых проектов — таких младенцев-новорожденных (крика много, на человека уже похож, но весь в merde). Короче, еще не сформировался человечек.
Методы, подходы и приемы
По поводу особенностей собственного творческого метода (тоже очень пафосно звучит) говорить довольно трудно. Правильнее будет сформулировать несколько подходов и методов, которые я использую в проектировании. Это все методы объяснимости построения архитектуры: метод ассоциативных рядов, метод силовых линий, метод гармонизации. К ним как к определенным правилам я был вынужден прийти, так как не только проектирую, но и преподаю.
Метод ассоциативных рядов в собственных проектах я (грешен) ленюсь представлять как оформленный материал. У меня он фигурирует как материал подсобный, как скриншоты, закладки, образы, слова, фразы и т. п. Для интересующихся у меня есть статья по поводу ассоциативных рядов и их разновидностей.
Один пример из собственных построек 1990-х годов, может быть, в этом плане наиболее показательный. Я придумал ход, который был и контекстуальным (обязательное условие), и историчным (хороший тон), и национальным (с мотивами неорусского стиля, на который в то время возлагались особые надежды), и свободным по рисунку (чтобы дезавуировать примитив кирпичной кладки), и в то же время достаточно нестандартным. Дисимметричные ризалиты главного фасада дома были трактованы как образы женских фигур в кокошниках и некоем подобии традиционных одежд. Стоят они на берегу реки, волны которой изображает карниз над первым этажом, на фоне поля пшеницы (трактовка идущего сплошным фоном витража лоджий), при этом поля колосящегося (решение переплетов последнего этажа), над ними синее небо (кровля) и летящие по небу птицы (сдвоенные арочные люкарны). Вот такой станковый мотив под общим названием «Ожидание рыбаков». Кстати, женщин даже больше (еще на торцевых фасадах). То есть это не просто картина, а такая диорама... Я показал данный пример как почти запредельное действие — хождение по лезвию бритвы. Но в целом, по моему мнению, и ассоциативность, и «прямая» изобразительность — непременный атрибут архитектуры, и проявлялся он в той или иной мере в каждое время, но по-разному.
В нашей собственной проектной практике подобный подход носит сознательный и достаточно системный характер. Используется метод формулирования задачи через словесный образ (словесный образ → ассоциативный ряд → архитектурная форма).
Если говорить о конкретных приемах, композиционных ходах, цвете, характере архитектуры, то все они возникают как реакция на контекст — особенности места проектирования и характер города. Контекстуализм в целом — отличительная черта нижегородской архитектуры, визитная карточка работ рубежа ХХ–ХХI веков.
Метод силовых линий хорошо виден на примере проекта реконструкции территории Нижегородского кремля. При анализе выявился целый ряд строгих закономерностей. Расстановка башен кремля и его конфигурация, как оказалось, имеют определенную систему — строгую кристаллическую структуру, что помогло определить главные и второстепенные оси, степень их согласованности, взаимовлияния, выявить планировочные и смысловые узлы, определить пространственные границы, планировочные модули застройки. Последовавший далее анализ всего исторического центра Нижнего Новгорода показал наличие влияния структуры кремля как на близлежащие территории, так и на отдаленные элементы градостроительной структуры центра в целом.
Метод пропорционирования у меня взаимосвязан с методом силовых линий. Вообще, пропорционирование и гармонизация — действия сугубо профессиональные, но практически забытые. Среди современных архитекторов даже ходит такая фраза: «Архитектор сказал слово ”пропорции“ и густо покраснел». Но мне кажется, краснеть не надо... Я готов показать и доказать, что умение пропорционировать — одна из основных отличительных черт архитектора. Гармонизация — одна из ключевых особенностей нашей профессии: в хаосе найти порядок.
К тому же у меня есть примеры из собственной практики, когда именно пропорционирование спасало проектные решения. Так, мы проектировали бизнес-центр «Столица Нижний» с разноэтажной структурой, определенной контекстом. Заказчики в процессе стройки захотели сделать все этажи одинаковой высоты. Цена вопроса (дополнительные 500 кв. м только по одному из объемов) — полмиллиона долларов! Опалубка дошла до критической отметки. Встреча с заказчиком — в советском прошлом математиком, кандидатом наук, а теперь бизнесменом. Я спросил его: «Вы, наверное, думаете, что архитекторы работают как художники? Интуитивно рисуют фасады?» Он ответил: «Конечно, как художники». Я достал приготовленный чертеж с построением и сказал: «Нет! Архитектура — это чистая математика! Каждая отметка, каждый карниз в здании строго определены». Он надолго задумался, а потом принял решение: «Будем строить в строгом соответствии с проектом». Чертеж с пропорционированием стоимостью полмиллиона долларов!..
О тенденциях в современной архитектуре
В архитектуре ХХ века в особой степени проявился авторский почерк архитектора. Субъективизм, эгоцентризм, плюрализм — те исходные позиции современной западной цивилизации, которые и в архитектуре сформировали вполне определенные ценности и возможности для самореализации. Кстати, мне кажется, что славянские архитекторы с их коллективистским, общинным мышлением именно поэтому не входили и не входят в плеяду звезд мировой архитектуры. Мы очень плохо представляем себе, что же у нас внутри такого личного, отличного от других, что мы хотим высказать и продемонстрировать миру. Я подчас и своих студентов, может быть слишком жестоко, спрашиваю: «А что ты этим проектом хочешь сказать — себе, мне и, как говорится, городу и миру?» Апологетика русской и российской архитектуры — это зеркало, которое отражает отечественные переосмысленные интерпретации мирового опыта зодчества. И только экзальтация свободы и обнаженность внутреннего мира архитекторов 20-х годов ХХ века, да еще поднявшаяся на дрожжах Серебряного века, дали короткий всплеск индивидуальных, по-настоящему авторских концепций и решений.
В отношении моды, мейнстрима в архитектуре я придерживаюсь рефлексирующей и спокойной позиции. Вспоминаю слова Мис ван дер Роэ в адрес своего ученика Филиппа Джонсона: «Филипп, лучше быть хорошим архитектором, чем оригинальным». Хотя, надо отметить, Филипп его не послушал — стал одним из самых эпатажных архитекторов мира. И еще оправдываюсь перефразированной мною сентенцией Фридриха Ницше, которая в моей версии звучит так: «Архитектор обречен быть современным».
Качественный архитектурный продукт
Указанные выше особенности мышления архитекторатрансформируются в качественный архитектурный продукт. Это осмысленная пространственность, проявленная культура мышления и проектирования, гармоничность композиции. Есть, конечно, нюансы и тонкости. Например, кажущееся противоречие в применимости данных критериев в отношении фасадов — стандартная задача архитекторов по формированию фронтальной застройки. Так мне кажется, что противоречия нет. Просто пространство более уплотнено, сжато, но зато оно звучит даже более сильно и драматично в проемах и деталях фасада, чем в объектах с реальной глубиной развития.
Мастерская на рынке проектных услуг
«Архитектоника» позиционируется как качественная, надежная, но слишком дорогая фирма. Большинство наших заказчиков — независимые, относительно небольшие подрядчики-строители, которые до изменения систем кредитования и инвестирования в строительстве застраивали наш город небольшими домами.
Что касается работы с иностранцами, такой единичный опыт у нас есть: проектировали гостиницу для Нижнего Новгорода с участием зарубежных партнеров — архитекторов-австрийцев, австрийского банка, германских строителей и фирменного гостиничного оператора. Я приехал в Австрию с согласованным эскизным проектом, и мы стали на его основе делать техно-рабочий проект. Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что эскизный проект не претерпел никаких заметных изменений (согласованный проект для них — священная корова). Правда, и улучшить его мне не дали. Бюджет проекта был строго высчитан до моего приезда — соответственно, никаких удорожаний. Перед поездкой к ним я считал себя продвинутым архитектором и думал, что у них карандаш — в правой руке, а калькулятор — в левой, а оказалось наоборот. Финал взаимодействия с иностранцами был анекдотичен и типичен: российский бизнесмен, инициатор проекта, получил долгожданный кредит под строительство, и все закончилось...
Архитектура как бизнес
Я не знаю великих архитекторов — успешных бизнесменов. О древних зодчих вообще читать страшно — в безвестности, в долгах, под судом, в нищете... Мне кажется, занимаешься или искусством, или зарабатыванием денег... Даже рационализируя и удовлетворяя желания заказчика, архитектор все равно преследует (должен преследовать!) целый ряд гуманитарных, социальных, художественных, и прочих целей, не совпадающих с целями работодателя. Настоящие архитекторы создают произведения искусства. Разные по качеству, масштабу, размеру, значимости, но произведения искусства. Великая, отличная и даже просто хорошая архитектура всегда убыточна. Если не ошибаюсь, Наполеон Бонапарт сказал, что его могут разорить только архитекторы и женщины.
Есть, конечно, и «бизнес на архитектуре», но он по отношению к нашей профессии имеет сугубо прикладное значение.
Жизнь в профессии
Я, как и многие мои коллеги, считаю себя счастливым человеком. Мы получаем от работы интеллектуальное, эмоциональное и творческое наслаждение, а нам за это удовольствие еще и платят деньги.
Я упоминал о предвидении как о важнейшем качестве и особенности архитектора. Так вот, в одной из статей о Ричарде Мейере был продемонстрирован иллюстрирующий это качество пример: на одной странице — рисунок Мейера (угол здания), а на следующей странице на том же месте — фотография этого фрагмента, этого угла в максимально приближенной к эскизу проекции. Даже на фотографии видно гениальное предвидение архитектора. А рисунок на первый, да и на последующий взгляд так себе. Как всегда у Мейера. Так же как и у Альвара Сиза, Калатравы, и у Корбюзье, да и у большинства великих архитекторов. Кстати, красивые эскизы, подачи, эффектные рендеры, картинки зачастую ловушка и самообман. Одному одаренному архитектору и моему бывшему сотруднику (он променял в конце концов архитектуру на живопись) я не раз говорил: «Ты эскизируешь слишком красиво. Профессиональная завораживающая станковая графика пожирает пространственную суть архитектуры».
Что такое творческие кризисы? Это то, что сопровождает каждую завершенную постройку. Когда ты смотришь на результат и видишь, что вот это, и это, и это надо было сделать по-другому. Это не очень плохо, по-моему. Я и студентам говорю (им не нравится): «Одной из самых необходимых эмоций после сдачи проекта должно быть разочарование».
В целом бытийный и эмоциональный фон крайне важен для решения проектных задач. Все получается более легко, если хорошая погода, а ты в отличном настроении, свободен от бытовых мелочей, тебя не дергают и не беспокоят. У меня так, кстати, выходит...
За это отдельное спасибо жене — архитектору, историку, писателю, преподавателю, профессору, доктору наук, страшно загруженному человеку, который, однако, понимает, что, если я лежу на диване, это не значит, что я бездельничаю. Вообще, мне кажется, архитекторы должны жениться и выходить замуж только за архитекторов.
Советы... Для достижения успеха в нашей профессии, как я считаю, необходимо иметь пять составляющих: талант, работоспособность, настойчивость, опыт и удачу. Ну, наверное, еще коммуникабельность не помешает. Это я дополнил после размышлений над вопросами вашей анкеты. Как видите, большая часть успеха зависит исключительно от нас, правда, два важнейших качества (талант и удача) — это от бога.
Будущее профессии
Прогнозы... Объемно-пространственные фокусы и оригинальничание, которые мы так часто сейчас видим, — это, прошу прощения за грубость, не более чем удобрение, компост, который позволит будущим гениям на основе полученных впечатлений и эвристического (да и системного, как у Корбюзье) анализа создать новые пространственные и художественные шедевры. Время, как всегда, безжалостно сотрет почти все сиюминутное и незначительное.
Кстати, кто-то очень мудро заметил, что настоящее произведение архитектуры проверяется его руинированным состоянием. Вы посмотрите на актуальную архитектуру с этой точки зрения.
Что касается мрачных прогнозов развития профессии, которые мы слышим постоянно, то к этому (в основном внепрофессиональному) кликушеству я отношусь с глубочайшей иронией. Процитирую вам не последнего в нашем деле человека: «Те, кто строили в наши дни, прельщались, скорее новыми безумствами суетности, чем прекраснейшими чертами прославленных произведений. Потому, и этого никто отрицать не будет, вскоре эта отрасль жизни и познания (архитектура) совершенно погибнет». Этот некролог написал Леон Батиста Альберти 500 с лишним лет назад. И с полной, как вы заметили, уверенностью. Так что архитектура, я думаю, еще поживет...
Отрицательных сторон в занятиях архитектурой я не вижу. Важно сохранить в себе архитектора во всех жизненных ситуациях, даже если не будешь работать архитектором-проектировщиком.
Финальная байка. Десять лет назад я избирался в члены-корреспонденты Российской академии архитектуры и строительных наук. Выборы, как всегда, затянулись. Десятый час вечера. Все безумно устали. Спускаемся мы по лестнице в Доме архитекторов. И я оказываюсь рядом с академиком Юрием Платоновым. Он говорит: «Мне твои работы понравились. Правильно тебя выбрали. Я тебе свою книгу сейчас подарю». Спустились в вестибюль. Он звонит шоферу, чтобы тот принес книгу. Приносят книгу, Платонов собирается мне ее надписывать, а она оказывается неправильно сверстана. Впереди вместо лицевой заставки и надписи: «Архитектор Юрий Платонов» — обратная сторона книги, чистый лист. Платонов говорит: «Непорядок... Ну ничего, я тебе при следующей встрече правильную книгу подарю». Я, наученный житейским опытом, отвечаю: «Ничего страшного, какая есть, такая есть, дарите сейчас». Он, видя мою настойчивость, задумывается ненадолго, присаживается, а потом начинает делать над этим, ставшим обложкой белым листом какие-то пассы, чего-то шепчет. Потом ставит четыре почти незаметные точки, обозначая квадрат в квадратном же формате своего фолианта, и четко, сохраняя невидимые границы, формирует шрифтовой квадрат и пишет: «Уважаемому Александру Александровичу... и т. д.». И весь этот текст четко вписывает в квадрат. Напоминаю, поздним вечером, после тяжелых, более чем 12-часовых заседаний и выборов, усталый человек, которому 80 с лишним лет, компонует обложку книги... Вот мне кажется, это и есть настоящий архитектор, композитор во всем... К творчеству Юрия Павловича можно, наверное, относиться по-разному... Но для меня это был один из лучших мастер-классов архитектора, на котором я побывал.
Комментарии (0)