Александр Кузьмин: «Архитектура, градостроительство, строительство – вызовы современности»

Доклад Александра Викторовича Кузьмина, президента РААСН на ежегодном собрании Академии 18 апреля 2018 года. Москва

Эпиграфом к нынешнему собранию могут служить слова нашего выдающегося соотечественника Сергея Николаевича Булгакова, философа, богослова, экономиста, который кратко и ёмко определил понятие Родины: «Родина есть для нас предмет культурного творчества, это мы сами в наших особенных дарах и талантах».

Начать же своё выступление мне хотелось бы с цитаты из Послания Президента РФ Федеральному собранию от 1 марта 2018 года:

«Сегодняшнее Послание носит особый, рубежный характер, как и то время, в которое мы живём, когда значимость нашего выбора, значимость каждого шага, поступка исключительно высоки, потому что они определяют судьбу нашей страны на десятилетия вперёд».

И вслед за этими словами хочу задать вопрос всем нам, представителям строительной науки: «А не наши ли профессии архитектора и градостроителя во многом формируют безопасное и комфортное будущее россиян на многие годы вперёд? И не наши ли ошибки порой неисправимы в веках?..»

Архитектура, градостроительство, строительство – мощнейшие вызовы современности. Чтобы ответить на них, мы должны чётко видеть всю картину существующей действительности, представлять себе весь масштаб и последовательность наших действий. Устойчивость и стабильность жизни наших соотечественников во многом зависят от нас с вами, от профессионализма и консолидации нашего сообщества. Но в первую очередь, мне кажется крайне важным реалистично оценить состояние пространственной организации всей нашей страны, её территориальных единиц верхнего уровня, а также городских и сельских поселений. Каковы же на сегодняшний момент эти вводные?

1. Замедлилось формирование опорного каркаса жизнедеятельности, а, возможно, и жизнеустойчивости страны в целом, в том числе, развитие региональных систем расселения и размещения производительных сил. Причём потери по ряду из них составляют более пяти процентов населения – и это не только в районах Сибири и Дальнего Востока, что стало довольно привычным и общеизвестным явлением, но и в большинстве субъектов федерации, расположенных в европейской части России.
2. Наметилось отставание в развитии инфраструктуры магистральных дорожных сетей, авиационного, в первую очередь местного, воздушного транспорта, произошла утрата ряда морских и речных портов, затормозилась организация единой сети сквозных железнодорожных транспортных коридоров и развитие скоростного железнодорожного транспорта.
3. В пространственной организации территорий постоянно нарастают диспропорции между столичным регионом и большей частью страны, правда, в основном по количественным показателям. Усугубляется ситуация с застройкой территории, ранее отводимой под организацию лесопарковой защитной зоны Москвы и городов первого пояса Московской области.
4. Заметна утрата финансово-экономической основы у значительной части малых городов, и прежде всего, у монопрофильных поселений.
5. Нарушается целостность территориальной организации страны. Это связано с «опустыниванием» и «сжатием» исторически заселённых территорий, с деградацией сложившихся территориальных инфраструктур, что неизбежно ведёт к риску физического исчезновения более трети сельских населённых мест, исторических городов и посёлков и, как итог – к возникновению на их месте зон экологического дискомфорта либо очагов техногенной опасности.
6. Происходит упадок отечественного историко-культурного потенциала значительной части городов России, олицетворяющих её неповторимость, природно-ландшафтное и средовое своеобразие, уникальную архитектурно-планировочную организацию.
7. Сложилось критическое положение с доступностью жилья, состоянием жилого фонда и жилищно-коммунального хозяйства.
8. Крайне низок уровень экологической безопасности, в связи с чем существует определённая угроза здоровью населения страны, правда, пока в отдельных частях России.
9. Имеется отставание в развитии государственной градостроительной политики, не хватает рационального сочетания стратегических и текущих задач, определяемых географическим разнообразием нашей страны, разными климатическими условиями проживания человека. Именно каждого человека, имеющего права и собственные личностные предпочтения. А ведь 7 статья Конституции РФ гласит: «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Безусловно, гарант Конституции – Президент страны. Но и градостроители своим трудом должны поддерживать эти гарантии.
10. Наблюдается низкий уровень управления и регулирования в сфере градостроительной деятельности на всех уровнях власти, в том числе, связанный с низкой подготовкой профессиональных кадров, с потерей специалитета в наших профессиях, с выпуском магистров-урбанистов, а не специалистов, умеющих чертить города и строить, обеспечивая людям достойный образ жизни.

Можно до бесконечности перечислять проблемы в области пространственного развития страны. Их много, но очевидно, что в этом перечне есть задачи, решение которых, в первую очередь, зависит от наших с вами знаний, профессионализма и компетенций, от консолидированной позиции практиков и представителей академических кругов.

Наша Академия – это содружество людей, способных комплексно рассмотреть эти задачи и дать конкретные предложения по вопросам территориального планирования, построения и поддержания образа и духа места, сохранения копившейся веками идентичности и самобытности городских и сельских поселений.

Мы должны творчески, скрупулёзно рассматривать вопросы построения новых и реорганизации имеющихся городских архитектурных ансамблей, заниматься их благоустройством и художественным оформлением. Для этого у нас есть мощная поддержка и ориентир – я имею в виду программу ООН по населённым пунктам (ООН–Хабитат). Новый европейский тренд «жизнеспособность городов» – не что иное, как настоятельная необходимость способствовать их экономической продуктивности, ресурсостойкости и безопасности, формированию инклюзивных, а не эксклюзивных поселений; обеспечивать успешное и эффективное городское управление, к которому на европейском уровне относят и градостроительные проработки, и поддержание своего исторического и культурного наследия. 

Именно эти задачи в настоящий момент являются стратегическими приоритетами Российской Федерации в области территориальной организации страны и её архитектурно-планировочного осмысления. И об этом также было сказано в Послании Президента РФ Федеральному собранию: «Нам нужно создать современную среду для жизни, преобразить наши города и посёлки. При этом важно, чтобы они сохранили своё лицо и историческое наследие... Предлагаю развернуть масштабную программу пространственного развития России, включая развитие городов и других населённых пунктов, и как минимум удвоить расходы на эти цели в предстоящие шесть лет».

В связи с такой постановкой задач вопросов много, но я хотел бы остановиться на трёх из них:

• формирование каркаса расселения Российской Федерации;
• связанность всех частей территории нашей страны; 
• организация жилой среды.

В настоящий момент именно они являются стратегическими приоритетами Российской Федерации в области территориальной организации страны и её архитектурно-планировочного осмысления.

1. Формирование каркаса расселения РФ с учётом максимального сохранения, тщательной реконструкции и точечного, осмысленного дополнения сложившейся системы размещения населённых мест, опорных центров освоения и других населённых пунктов.

Имеется в виду не «шараханье» с востока на запад и с юга на север в целях решения пусть и злободневных, но частных, региональных проблем, а построение единой системы размещения производительных сил и расселения населения Российской Федерации.

Да, могут быть исключения, когда требуются быстрые решения конкретных злободневных социально-экономических или иных задач, в том числе связанных с усилением геополитической безопасности страны. Но это именно исключения, а не стратегия формирования единого целого из раздробленных частностей.

Приведу один, как мне кажется, запоминающийся пример. В нулевые годы этого века каждый субъект Российской Федерации по поручению руководства страны должен был разработать перспективную схему развития своего региона, что и было чётко исполнено.

После проведения сводного анализа проделанных работ выяснилось, что для успешного достижения поставленных хозяйственных задач стране требуется население в полмиллиарда. А в России, как известно, менее ста пятидесяти миллионов жителей.

Напрашивается вывод: в злободневных вопросах общенационального пространственного развития сумма региональных, пусть и значимых частностей не предоставляет реалистичного общегосударственного итога. Причём как в сфере территориального, так и в области отраслевого развития страны.

Крымский мост – да. Космодром «Восточный» – да. Обсерватория в Иркутской области – да. Повышение производственного потенциала и достижение экономической независимости Калининградской области – да. Но все эти примеры – осмысленные исключения из общего единого правила и обязательная часть будущего технического задания для разработки общероссийской системы размещения производительных сил и расселения населения всей Российской Федерации.

Особая осторожность требуется по так называемому агломерационному развитию наиболее застроенных на сегодня территорий, а также окружающих их вроде бы открытых пространств.

Как правило, это столичные, субъектовые, а в ряде случаев и муниципальные управленческие центры. Нельзя «вырывать» застроенные территории из окружающего природного контекста, надо осуществить поэтапный переход на градостроительную парадигму их взаимо-обогащающего развития. 

Это касается сохранения природных и озеленённых пространств, развития разного вида рекреационных территорий, содействия успешному функционированию объектов производства сельскохозяйственной продукции, а также территорий, обеспечивающих коммунально-бытовые потребности населения примыкающих друг к другу городских и сельских поселений.

При этом требуется постоянное соблюдение нормируемого баланса между застроенными и незастроенными территориями, в том числе за счёт создания слабо урбанизированных пригородных зон или лесопарковых защитных поясов практически для всех городских поселений.

Совершенно неприемлема идея свести всё развитие нашей страны к формированию 15-20 агломераций численностью два-три миллиона человек на базе уже существующих городов-миллионников. Страшно представить, что за какие-то пять, десять, пусть пятнадцать лет каждый пятый, а то и четвёртый россиянин «снимется» со своей малой родины, порвёт родовые связи, оставит жильё, работу и устремится во вновь создаваемый двух-трёх миллионный город. 

Произойдёт ещё одно «великое переселение» народов, которое затронет 30-35 миллионов россиян, причём всех возрастов. В покинутых городах и сёлах останется без заселения примерно до полумиллиарда квадратных жилых метров, не говоря уже о местах приложения труда, объектах культурно-социального назначения. Конечно, можно пофантазировать, что освободившееся жильё будет распределено между оставшимися жителями. Но неизбежно возникнет вопрос с местами приложения труда – ведь очевидно, что все средства будут направлены в города-миллионники.

А брошенные производственные территории? Объекты коммунальной инфраструктуры? Не станут ли они новыми очагами практически запланированных экологических техногенных катастроф?

Причём победителей в этом предполагаемом грандиозном проекте передислокации наших граждан – не ожидается.

С одной стороны, произойдёт планомерное, а вернее запланированное возникновение опустошённого, ранее вполне обжитого и насыщенного жизнью громадного по размеру национального пространства.

С другой же стороны, расширятся и так густонаселённые, с запланированными социально-экономическими диспропорциями и транспортными проблемами города-муравейники, вернее, уже «агломерации-муравейники», которые в угоду бизнес-интересам, в первую очередь строительных корпораций, однозначно потеряют свою историческую идентичность. Печальным примером может служить центральная часть столичного региона: плотно-застраиваемая, расплывающаяся, как чернильное пятно.

Я часто повторяю: одна из наших любимых «национальных игр» – это улучшать там, где без нас было хорошо, причём до полной потери ранее имеющейся привлекательности и самобытности застраиваемого места. Выдержат ли двойное, а то и тройное увеличение численности ныне благополучные в своём развитии города-миллионники? Не настроим ли мы новых спальных районов, не имеющих мест приложения труда? Не потеряем ли имеющееся соотношение застроенных и открытых пространств? 

И тут же возникает следующий вопрос: а что же будет с нашей многонациональностью? Ведь кроме краёв и областей в стране есть национальные республики! Но в списке предполагаемых к развитию двадцати двух-трёхмиллионных агломераций есть только два национальных центра – Казань и Уфа, столицы Татарстана и Башкортостана. 

А как же развитие иных республиканских центров, к примеру, Мордовии, Удмуртии, Чувашии, Марий Эл, Дагестана, иных исторически сложившихся национальных пространств?

Нам часто говорят «сверху»: «А вы взгляните на зарубежный опыт, к примеру, на мононациональную Японию».

Съездили, взглянули. Посетили многие города. Плотность застройки японцев не пугает, в вопросе инноваций они «впереди планеты всей». Но давайте сравним.

Территория Российской Федерации составляет более 17 миллионов квадратных километров, императорская Япония – 377 944 квадратных километров. Население же в этих двух странах почти одинаково. Соответственно, около 146 миллионов и 126 миллионов человек. То есть в России на один квадратный километр в среднем приходится 8,5 человек, в Японии же около 333 человек.

Во всём мире хорошо известны любовь и почтительное отношение японцев ко всему, доставшемуся от предков: природному богатству, историко-культурному наследию, памятным знаковым местам. Так же незыблемо бережное сохранение сельскохозяйственных угодий, как одной из составляющих национальной безопасности.

Вывод: на «заклание» прогрессу отдаются городские урбанизированные пространства, которые и городами-то нельзя назвать. И все вопросы комфортного проживания в них сводятся к элементарной формуле: не нравится транспортная магистраль в пяти метрах от окна – переезжай! Понять трудно, но, если очень постараться – можно. Но нам-то подобное к чему? С чего такая заинтересованность наших управленческих структур к такому, с позволения сказать, «урбанизму»? Нехватка территории?..

Также следует обратить особое внимание на сбалансированное взаимодействие столичных центров, центров регионального значения, субъектных центров, муниципальных центров, городских и сельских поселений, опорных центров освоения и других населённых мест. Да и в целом на решение вопроса о взаимодействии европейской и азиатской частей нашей страны.

Здесь наблюдаем опять-таки великое, как и всё в нашей великой стране, но на профессиональный взгляд градостроителя пагубное переселение с менее освоенных мест на более цивильные земли. С точностью «до наоборот» это уже было во времена царской России, а затем и в XX веке, в годы существования Советского Союза. 

Направление движения, размещение мест приложения труда, расселение людей шло чётко с Запада на Восток– в целях полноценного освоения и заселения на постоянной основе территорий Сибири и Дальнего Востока.

Давайте вспомним: вначале строительство Великого Сибирского пути (Транссиба) и столыпинские переселенцы, потом– многочисленные ударные комсомольские стройки, следом –сталинские лагеря, затем вынужденная крупнейшая военная эвакуация целых заводов, далее – целина, Байкало-Амурская магистраль… Практически весь XX век шло целенаправленное движение на Восток.

Ныне же наоборот: за годы недавно начавшегося XXI века более пяти миллионов человек переселились на запад от Уральского хребта. И именно эти цифры дали прирост населению Москвы и Санкт-Петербурга. Плюс внутренняя европейская миграция из малых городов и сельских мест в столичные регионы.

Уже три года на различных мероприятиях, в разных аудиториях я показываю один и тот же слайд, меняя в подписи лишь цифры миграции с востока на запад. Сначала было около четырёх миллионов, потом более четырёх, теперь уже приближаемся к пяти. Проблема опустошения восточных земель есть, и это факт.

Получается, что новое строительство в столичном регионе, а также в Санкт Петербурге и Ленинградской области не решает проблему обеспечения жильём коренного населения. В большей степени оно нацелено на удовлетворение спроса на недвижимость среди «новых европейцев», жителей восточных российских территорий.

Ещё пример. За шестнадцать лет моей работы на посту главного архитектора Москвы было введено в строй около 70 миллионов квадратных метров жилой площади. Обеспеченность же рядового москвича повысилась всего на один метр. Парадокс? Скорее, новые вопросы.

Надо ли равномерно увеличивать объёмы жилищного строительства по всей территории России? Может, стоит где-то искусственно и придержать? А может, вместо миграционных потоков справа налево рассмотреть их движение вверх-вниз? 

В пределах федеральных округов, с развитием основной зоны расселения населения между шестидесятой и сорок второй параллелью северного полушария, с организацией вахтовых мер по использованию территорий мало приспособленных для длительного проживания. Не забывая при этом, что главной ценностью во всех этих планах и проектах является человек, его права, надежды и ожидания. 

В начале доклада я уже цитировал 7 статью Конституции РФ. И добавлю, что бои за численность населения между регионами ещё впереди. Хотя мы все знаем, что регионы «бьются» не просто за «человеческий материал», простите за такое не очень корректное словосочетание. Для гармоничного развития территории очень важна интеллектуальная планка, ниже которой территориальное развитие обречено на всяческие перекосы и сбои. А это значит, что одновременно с жильём должны возводиться все объекты инфраструктуры, характеризующей современный город для людей.

Конечно, не обойтись без потерь, без угасания тех или иных населённых пунктов, но это должны быть осмысленные, обдуманные, просчитанные шаги, сделанные профессионалами, несущими ответственность за свои решения.

Здесь интересен пример ведущих европейских стран по реорганизации и реновации, в том числе территорий, потерявших своё первоначальное хозяйственное, часто промышленное назначение.

Особого внимания заслуживает работа немецких коллег по преобразованию всего пространства Рурского бассейна, утратившего свой угольный ресурс. О реализации этого проекта очень интересно написал в своей книге наш коллега академик Владимир Яковлевич Любовный. Это тридцатилетняя история масштабных преобразований области в плане 70 на 100 километров, в ходе которых были реорганизованы урбанизированные территории одновременно с развитием и благоустройством природных сельскохозяйственных земель и реконструкцией немалых площадей, ранее использовавшихся для добычи природных ископаемых.

Всё вышесказанное, безусловно, требует осмысления, тщательной проработки всех аспектов формирования каркаса расселения Российской Федерации. С этой работой, по моему мнению, вполне мог бы справиться альянс государственных академий: РААСН, Академия образования, Академия художеств – безусловно, под началом Российской академии наук. Это нужно для максимально объективного и ответственного профильного анализа существующего положения. К примеру, схема размещения производительных сил выходит за рамки наших профессиональных компетенций, а это важнейший аспект в работе по формированию каркаса расселения РФ.

2. Формирование многоуровневого сетевого, мультимодального транспортно-логистического каркаса системы расселения с учётом развития и создания общероссийских, межрегиональных, региональных и местных современных систем связанности единого национального пространства.

Мы часто забываем о реальных размерах нашей страны. Ссылаясь на зарубежный опыт, подчас упускаем из виду, что площадь территории и численность населения Московской области и всей Швейцарии выражаются практически одинаковыми цифрами. Что количество жителей в нынешней Москве равно населению Парижа с окрестностями. А территория самого Парижа умещается в пределах Центрального административного округа нашей столицы.

Описывая события в городе Братске, запросто говорим, что «это где-то рядом с Иркутском». Хотя время в пути между двумя городами, проведённое в поезде дальнего следования, составит более 17 часов (как от Москвы до Варшавы). А если наложить карту Иркутской области на карту Западной Европы, увидим, что по вертикали её края упрутся внизу в Милан, а вверху в Копенгаген. При этом сеть магистральных европейских дорог на равнозначной территории будет на несколько порядков плотнее, чем на наших родных иркутских просторах. 

В Иркутской области – 12,6 тысяч километров, в Европе на аналогичной территории– в 100 раз больше. Мне кажется, что связанность любой нашей территории с общим мировым, либо частями общероссийского пространства, с региональными центрами, – это чувство свободы, возможность ощущать себя частичкой глобального мира, право реализовать себя в самых разных местах приложения труда. Но прежде всего – это путь преодоления имеющейся изоляции периферийных территорий и поселений. Что тоже есть определённая степень свободы и её качественный признак.

Надёжные воздушные, железнодорожные и автомобильные связи европейской части России с Азиатско-Тихоокеанским регионом – залог стабильной жизнедеятельности всей страны. Плюс ещё и реализация геополитических преимуществ положения России за счёт формирования того же евразийского транспортно-коммуникационного коридора и восстановления Северного морского пути.

Но здесь важны не громкие названия и залихватские лозунги, а чётко выверенные хозяйственные действия и долгосрочные программы. К примеру, что такое новый Великий шёлковый путь, о котором так много и возвышенно говорят в последнее время? Красивая легенда? Межцивилизационная политическая игра? Ведь трасса того легендарного, существовавшего много веков назад шёлкового пути не имеет никакого отношения к территории нашей страны в существующих границах. Вопросы же связанности России по горизонтали в нынешних условиях должны решаться несколько севернее.

Тогда мы можем получить новый коммуникационный коридор между миллиардным и полуторамиллиардным населением Европейского и Азиатского регионов. И это вполне соответствует взаимным интересам многих стран: Китая, Казахстана, России, наконец, Европы. Но тогда получится некая новая магистраль, к сожалению, не затрагивающая наши дальневосточные территории. 

И какой должен быть коридор, кого будут перевозить по этому пути: людей или грузы? Может, такой видится альтернатива пассажирскому воздушному сообщению? Вряд ли. По времени – явный проигрыш, восемь часов полёта или тридцать три часа на огромной скорости с пролетающими за окнами пейзажами. Не вариант. Значит – грузовой? Но если проектируемую высокоскоростную магистраль Москва– Казань рассматривать как часть этого грузового коридора, почему её пропустили через ряд областных и республиканских центров? Что это? «Плановый» внутригородской дискомфорт и бездумное рассечение сложившейся городской ткани? 

На мой субъективный взгляд, такая трасса не должна проходить через крупные города, осложняя их экологическую и транспортную ситуацию логистическими центрами.

Вопросов много, ответ один: нельзя рассматривать развитие любых транспортных сетевых систем вне градостроительного контекста пересекаемых ими территорий. Это просто бессмысленно, конечно, если вы не поклонник романтика Александра Грина, с его дорогами «в никуда». Даже решая региональные задачи, вопрос связанности должен быть на первом плане. К примеру, где ключ к Байкалу? В Иркутске или в Улан-Удэ? Расстояние до озера практически равно, в обоих городах есть речки со своими легендами про «дочек» Байкала: послушную Селенгу и непослушную Ангару. 

Ответ прост: где будет удобнее реконструируемый или новый аэропорт, где качественнее городская среда, где лучше транспортная связанность с Байкалом и где комфортнее условия для развития прибрежного экологического туризма.

Ещё одна наша общая беда – слабое формальное или просто интуитивное обоснование предполагаемых крупномасштабных государственных работ. Отсюда неэкономное, а то и логически необъяснимое размещение новых инфраструктурных или гражданских объектов, правда, строящихся только за государственный счёт. 

К примеру, новый Калининградский футбольный стадион, размещённый в пойме реки Преголии потребовавший грандиозных земляных работ, а также строительства элементарных инженерных коммуникаций на свайном основании. 

Наша академия возражала против строительства на данном месте, но не была услышана. Или запроектированные в чистом поле ряд станций всё той же Высокоскоростной магистрали Москва–Казань? Об этой магистрали хочется рассказать особо. На первый взгляд всё классно! 770 километров! Скорость – 350 километров в час. Время в пути от Москвы до Казани 3 часа 30 минут, вместо почти 11 часов сегодня. 15 станций. Но каких и где?..

Пять в городах-миллионниках – Москва, Нижний Новгород, Казань, причём три из них в Нижнем Новгороде. Ещё станция возле областного центра Владимира, плюс– рядом с республиканским центром Чебоксарами. Пока всё понятно. Следующие – около городов – «стотысячников»: Ногинск, Орехово-Зуево, Ковров. Ну, тоже более-менее, хотя вопросы имеются. Три у потенциальных туристических центров с суммарным деревенским населением около двадцати тысяч человек.

Представим себя на месте пассажира. Вышел у посёлка Нива, где две тысячи населения, проехал 16 километров до городка Лыскова с 20-тысячным населением. Пересел на паром, проплыл четыре километра поперёк Волги, и ты в Желтоводском Макарьевском женском монастыре. Красиво? Да! Удобно? Не знаю. Выгодно? Ответ кроется только в анализе и просчёте туристических потоков.

Две же станции – натурально в чистом поле рядом с населёнными пунктами, в каждом проживают примерно по 10 тысяч человек. Картинка, мягко говоря, странноватая. Что лежало в основе такого решения, непонятно. Вряд ли это был просто железнодорожный расчёт: расстояния между станциями колеблются от 24 до 98 километров. У транспортников так не бывает. Планируя перегоны, они стараются соблюдать между ними примерно равные расстояния. Объяснения просты и обусловлены узкопрофессиональными тонкостями: удобнее рассчитывать разгон, торможение, точки снижения скорости перед остановкой и прочее.

Может, ответ кроется в неких губернаторских желаниях или соблюдении паритетов между регионами? Возможно, но неэффективно. Ясно одно, архитекторы-градостроители в процедуре выбора трассы и размещения станций просто не участвовали. То есть профессиональной градостроительной проработки не было или её исполнили формально. К сожалению, этот этап предпроектной деятельности часто игнорируют вовсе или вписывают в перечень работ позже – чтобы было по правилам.

Приведу пример на актуальную тему: строительство стадионов к чемпионату мира. В одном из регионов рассказали о такой очерёдности проработок. Сначала проект планировки, потом проектирование и только перед заходом в органы экспертизы – градостроительное обоснование по выбору места строительства. Разумеется, где это было, не скажу, люди, надеюсь, всё поняли, но ведь было!

Многое ещё можно сказать про связанность территорий и сами территории. Говоря о региональных системах связанности в России, внутри региона, учитывая наши огромные пространства, необходимо, в первую очередь, развивать местный воздушный транспорт и сеть скоростных железнодорожных и автомобильных сообщений.

Внутри агломерационных систем требуется проведение реорганизации структуры внешнего железнодорожного транспорта с дальнейшим переориентированием её для внутренних целей. Удачным примером такого видоизменения можно считать преобразование Малого грузового кольца Московской железной дороги в Московское Центральное кольцо, работающее в единой системе с Московским метрополитеном.

В городских поселениях необходимо выводить из центров не свойственные им функции, и как не странно, это мероприятие, приближающее места приложения труда к месту жительства, помогает решению транспортных проблем.

И вот теперь, достаточно подробно осветив наши проблемы в градостроительстве, переходим, собственно, к архитектуре.

3. Жилая среда. Сохранение, воссоздание и приумножение функционального типологического многообразия населённых мест как условие диверсификации экономики, сохранения и развития культурного многообразия народов РФ.

Всё чаще и активнее мы говорим о необходимости укрепления ткани расселения путём создания новых форм организации градостроительных систем. Это возрождение малых городов, моногородов и закрытых административно-территориальных образований, а также сельских поселений на новых принципах социально-экономической, технологической, инфраструктурной и планировочной организации. Эффекта в этой работе можно добиться, бережно сохраняя и воссоздавая историческое градостроительное наследие, что, в свою очередь, требует чётко прописанных общепринятых правил, регламентирующих любые виды деятельности в черте исторических поселений.

Всё выше сказанное означает одно: обеспечение качества жизни населения, а в рамках градостроительства – качества пространственной среды или качества среды жизнедеятельности населения. Здесь есть два взаимодополняющих аспекта – безопасность и комфорт. Причём градостроительная безопасность должна быть обеспечена абсолютно всем жителям, всему населению без исключения.

Пока же комфорт обеспечивается выборочно, и хорошо, если это касается большинства. К примеру, что удобно пешеходам, не всегда нравится автомобилистам. Сохранение исторических интерьеров в музейных залах порой не позволяет ходить по антикварным полам на высоких каблуках. Соблюдение прав некурящих граждан неизбежно ведёт к дискриминации граждан-курильщиков. Что радует молодёжь, вполне может расстраивать пожилых людей. И здесь главное – это публичность принятия пусть даже не самых популярных решений. Но – без настойчивого желания любой из ветвей власти насильно всех и сразу сделать счастливыми.

Вспоминаю художественный фильм из моего детства – «Айболит 66». Добро в лице Айболита и его четвероногих друзей побеждает зло в образе Бармалея, который прямо на глазах становится добрым и хорошим и произносит замечательную, нравоучительную фразу: «У меня в два счёта все станут счастливыми! А кто не станет, я того в бараний рог согну, сотру в порошок и брошу акулам! У меня в раз все станут счастливыми!»

Это слегка напоминает определённые поступки наших руководителей, чаще региональных, которые порой поражают своей уверенностью в том, что они точно знают, как в два счёта сделать счастливыми всех своих горожан. Прямо «по Бармалею».

Но самым страшным бедствием представляется мне погоня за достижением количественных показателей в ущерб качеству архитектурно-планировочной организации поселений, и, прежде всего, жилых территорий. Коллапс – это когда сотни миллионов квадратных метров жилья в год построены не там, где это требуется, и не для тех, кому это действительно необходимо.

Позволю себе краткий исторический градостроительный экскурс.

Вспомним череду «рубиконов», перейдя которые мир принимал новые жизненные приоритеты, а города меняли свой привычный архитектурный облик. Первый из них –это грань XIX и XX веков. И здесь мне хочется вспомнить несколько строк из стихотворения нашей гениальной соотечественницы:

Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, —
Грузные, в шесть этажей.

В этих простых словах не просто горечь Марины Ивановны Цветаевой, не только печаль по уходящей Москве детства и юности, по «домикам старой Москвы». 

Это настоящее пророчество грядущих изменений в структуре всей городской жизни. Когда резкое увеличение этажности привело к композиционной несуразице между ранее главенствующими в городском ансамбле общественно-значимыми объектами и массовой жилой застройкой. 

Впервые жилые дома стали доминировать в городских ансамблях, превышая по вертикали, да и по горизонтали вчерашние доминанты – общественные здания: соборы, колокольни, ратуши, театры, пожарные каланчи, полицейские участки, здания крупных торговых фирм.

Эти функциональные, а вернее смысловые, изменения потребовали новых приёмов построения городского пространства, формирования первых жилых кварталов, увеличения пространства возле общественных объектов.

Надо сказать, в целом жильё взяло верх, и в нашем отечестве данный процесс стал необратимым. Пройдя пору разномастной эклектики, краткий миг конструктивизма, помпезную эпоху неоклассики, мы вышли на простор нескончаемого этапа массового панельного домостроения.

И вот он, ещё один «рубикон»: хрущёвская оттепель. Взрыв социальных программ. Глоток свободы. Вскрытие культа личности. Шестидесятники. Барды. Физики-лирики. Борьба с излишествами. Закрытие Академии архитектуры. Панельные пятиэтажки…

Как часто случается, и в этот раз идея была не наша. Придумали «они» – там, на западе. Мы же в это свято уверовали и поставили панельное домостроение на постоянный поток на долгие годы. Как, собственно, и весь «их» марксизм, придуманный там же, но почему-то именно у нас возведённый в ранг государственной политики более чем на семьдесят лет...

Да, так вот – о пятиэтажках. Как рассказывали наши учителя, «моспроектовские старейшины», первые серии панельных пятиэтажных жилых домов были скопированы с французских аналогов, правда, во Франции они просуществовали не более пяти-семи лет. А далее, то ли решив острые социальные задачи в области жилища, то ли побоявшись утратить свою национальную идентичность в архитектурном обличье городов, французы резко ушли с этого неблагодарного пути «жилищной массовки». 

Мы не такие. Мы не свернём, с единожды выбранного пути! Вначале панельные пятиэтажки позволили резко увеличить объёмы жилищного строительства. И это было своевременно. Я хорошо помню подвалы, бараки и коммуналки, в которых жило большинство моих друзей. И потому это строительство было поддержано всенародно, новые квартирки даже считались модными. 

Архитекторов стали изображать в романах и фильмах, отводя им роли людей завтрашнего дня, а строителей и вовсе считали бескорыстными героями. Вспоминаю замечательного Василия Аксёнова, писателя, которого не заподозришь в коленопреклонении перед властью. Его герой из повести «Звёздный билет» восторженно говорил друзьям: «Валерка переехал на Юго-Запад. Потрясные дома там. Во дворах теннисные корты. Блеск!».

И это про пятиэтажки. Следом пошли 9-этажки. Затем 12-этажки. Потом 16-этажки. В общем, застой…

И снова «рубикон». Наше недалёкое вчера и наше загадочное сегодня. Острая грань XX и XXI веков, когда постиндустриальное развитие городских поселений высвободило значительные территории бывших промышленных зон, поставив вопрос о дальнейшем их функциональном использовании. Подо что? Под новые жилые районы, увеличивая численность населения территорий, потерявших места приложения труда? Или под новые общественно-значимые пространства и новые озеленённые территории, типа многофункционального парка Ла-Виллет, самого большого в Париже, построенного на месте старых скотобоен? Или его парижского собрата – парка имени Андре Ситроена – на месте бывшего одноимённого автомобильного гиганта?..

То есть и по габаритам, и по объёмам жилая функция может «оккупировать» большую часть городских территорий, местами негативно влияя на комплексность застройки и её качественные характеристики.

Важно, что строим! Ведь из года в год, всё выше и выше, отрываясь от земли и нарушая привычные для человеческого глаза, а может быть и психики масштабы городских пространств, мы строим, и строим, и строим... При этом плотность застройки также резко повышается, её цветовая гамма становится более агрессивной, часто опираясь на европейские примеры, но значительно превышая их высотные и плотностные характеристики в два, три, а то и в четыре раза. 

Появился и новый прогрессивный архитектурный стиль: «отечественный инсоляционизм»! Суть его проста: композиции жилых групп формируются просто по инсоляционной линейке. Свет проходит – вот и вся архитектурно-планировочная мысль, реализованная в дёрганную по этажности композицию, состоящую из выбитых углов и скошенных вершков. 

Получаются жилые гетто для собственных соотечественников, с плотностью застройки, доходящей до пятидесяти– пятидесяти пяти тысяч квадратных метров на один гектар.

Напомню, максимальная плотность застройки в советские, ныне не популярные времена не превышала двадцати тех же единиц на гектар. А вот ныне популярная среди инвесторов застройка – это «окна в окна», с крошечными, хоть и хорошо благоустроенными дворами. Да к тому же застройщики всё время пытаются узаконить возведение апартаментов с разрешением в них регистрации. 

Это даёт возможность уменьшить объём строительства за счёт наиболее значимых элементов социальной инфраструктуры: школ, поликлиник, детских садов и сократить зоны вредности от производственных, коммунальных и транспортных объектов. То есть де-факто позволить строительство жилых домов в непосредственной близости от промышленных предприятий, железнодорожных путей, кладбищ, изначально лишив жителей положенной инфраструктуры.

Как профессионалы мы должны всегда придерживаться одного постулата: не бывает плохого образа жизни – бывают негодные управленческие и проектные решения. Идеального для различных градостроительных ситуаций типа жилья не существует, каждый человек имеет собственные жизненные предпочтения. Для кого-то это тихий сельский образ жизни, кому-то нравится жить в шумном городе; привыкшие с рождения ходить по улочкам исторического центра готовы к любым ограничениям, лишь бы избежать участи жителя многоэтажных типовых окраин. 

У всех свои критерии, обусловленные целым рядом причин: близость к работе, возможность пешком добраться до метро, парковая зона или стадион в шаговой доступности. И все эти пожелания горожан мы просто обязаны обеспечить в силу своих профессиональных обязательств и компетенций. Даже если ктото выбрал для себя жизнь «по вертикали», как, например, в небоскрёбах делового центра «Москва-Сити», где жильё, работа и объекты инфраструктуры расположены на разных этажах одного здания.

При этом нельзя забывать, что с возрастом жизненные предпочтения могут меняться, и весьма кардинально. То, что казалось благом в молодости, может стать неприемлемым в зрелом возрасте. Знаю по себе: журналисты прозвали меня «человеком асфальта», основываясь на моих же рассказах о прелестях жизни в историческом центре: рядом театры, музеи, любимый букинистический магазин, известный на всю Москву. Каждый вечер – случайно забредшие в гости друзья, оказавшиеся неподалёку... 

А теперь такое обитание представляется мне просто Божьим наказанием! Как-то на природе комфортнее, и пусть долго добираться на службу, лучше выехать пораньше, до «пробок» – всё равно бессонница...

Кстати, о природе. Как принято говорить, в «лихие девяностые» у части населения столичного региона появились приличные деньги, что подвигло многих к резкому изменению своего образа жизни. Появились загородные коттеджные посёлки для владельцев различного уровня достатка. От скромных и неброских домов до роскошных, но порой откровенно грузных дворцовых строений времён короля Людовика. Казалось бы, владельцы частных поместий полностью оплатили свой новый образ жизни. Но не тутто было!

Буквально спустя десятилетие впритык с уже спрятавшимися в подросшей зелени частными посёлками вырастают целые микрорайоны из многоэтажных панельных корпусов. То есть новый образ жизни мы людям предложили и даже выстроили (хорошо или плохо – это уже другая сторона вопроса). Но оказалось, что защитить выбранный и оплаченный образ жизни гораздо сложнее, чем его поддерживать – материально и эстетически. 

И решение этого вопроса лежит в плоскости нашей с вами профессии, это зона ответственности грамотного и долгосрочного территориального планирования, конечно, при условии участия в этих решениях представителей законодательной власти.

Необходимы градостроительные режимы по всем территориям: с чётким обозначением этажности, плотности и возможным функциональным назначением предполагаемой застройки.

Нужно узаконенное градорегулирование, во-первых, оповещающее, что, сколько, где и в какие сроки можешь построить ты, а что – твой сосед, и, вовторых, защищающее права, в том числе частных лиц. Пока же у нас, приблизительно, как в «Домиках старой Москвы» у Марины Ивановны Цветаевой, которую я уже цитировал:

Домовладельцы — их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.

Этот печальный список продолжают домики Подмосковья, Санкт Петербурга и его окрестностей, да, пожалуй, городов и пригородов всей страны…

Ещё раз хочу повторить: жилая среда должна быть многообразна, отражать интересы и вкусы различных групп, но – конкретных жителей, быть со-масштабной человеку, вливаться в окружающую её природную среду, сохранять самобытность и национальные черты. Любая территория имеет право на комплекс всех социальных и культурных услуг, на обеспечение развитой транспортной системой, а главное – она просто обязана обладать возможностью предложить своим жителям места приложения труда. 

Не следует опасаться, что современные формы и приёмы могут не сочетаться со сложившейся, в том числе исторической средой. Доказательством служит работа нашего академика Юрия Исаевича Земцова – жилой комплекс Смольный Парк, получивший в этом году Золотую медаль нашей академии, с чем мы его и поздравляем.

И ещё несколько слов о «сорок четвёртом ФЗ», как трепетно мы называем Федеральный закон «О контрактной системе в сфере закупки товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд».

Может кто-нибудь объяснить, почему нельзя, собрав команду экспертов по экономике и ценообразованию, заранее определить стоимость строительства будущего объекта? А уже после этого проводить архитектурный конкурс, участники которого обязаны вписаться в определённые сметы. И, как принято за рубежом: по итогам архитектурного конкурса, объявить, что проект-победитель будет реализован. То есть построен. Логично и внятно.

Что важно отметить: когда стоимость строительства объективна, я знаю только следующие пути экономии средств: привлекать к строительству дешёвую, а значит не профессиональную рабочую силу, использовать не лучшие строительные материалы, ну, или изобрести что-нибудь из разряда скрытых видов работ, что впоследствии вскроется однозначно. Может, не завтра, и не по весне, да хоть через десяток лет – нельзя это допускать, потому что такая «экономия» есть прямое нарушение безопасности будущих обитателей построенного кое-как здания. Но вынужден признать, пока знакомый всем клич: «Выиграет тот, кто назначит наименьшую цену за возведение объекта» – всё ещё в тренде.

Считаю, этот вопрос необходимо всесторонне обсудить и добиться его решения в пользу качества в рамках корректировки закона «Об архитектурной деятельности в Российской Федерации».

Пока же продолжается деление на «у них» и «у нас». У них – конкурсы и Притцкеровские премии, у нас – аттракцион «кто дешевле» и бесперебойная работа счётной палаты.

И ещё совсем немного – не о делах, о словах. Как-то мы в них заигрались, подменяя традиционные понятия и термины новыми, порой плохо переведёнными с иностранных языков и от того размытыми и лишёнными смысла.

К примеру, мастер-план – так и хочется продолжить ассоциативный ряд: ковёр-самолёт, диван-кровать, иван-чай. Будто от того, что основной градостроительный документ получит новое название, он станет лучше.

Вот вам пример. Попробуйте утвердить документ, название которого есть только в устной речи, а де-юре не существует. Я со своей архитектурной лабораторией однажды попал в неприятную ситуацию от такого словоблудия. Нам предложили разработать «проект планировки», а в протоколе у одного из вице-премьеров чётко написано: «мастер-план». Вот и думай, как проектировать: де-юре или де-факто. Еле выпутались из этой ситуации.

Или часто произносимое ныне слово – «реновация». Я как-то наивно предполагал, что это синоним слов «улучшение», «реконструкция», причём без разрушения целостности той или иной структуры. Опять ошибся в понимании самой сути – то ли слова, то ли существа происходящего. А может, просто устарел я со своими познаниями в русском языке? Посмотрел в толковый словарь – вроде не устарел, ознакомился с разворачивающейся по всей стране строительной программой, опять полез в толковый словарь… 

Ещё одно модное словосочетание: «природно-исторический парк». Это написано про мою малую родину, про мои Сокольники, парк детства и юности. Хорошо, пусть будет природно-исторический парк. Тогда позвольте спросить: где кирпичные красные дорожки? Где белые деревянные парковые сооружения? Где аллеи, каждая из которых представляла конкретную породу деревьев? 

Я же всё это помню: Майский просек – значит, липы, Первый лучевой – берёзы. И откуда в природном парке безликая и вовсе не историческая дорожная плитка? Если ответа на эти вопросы нет, давайте говорить о Сокольниках как о парке культуры и отдыха, не произнося всуе заветные слова «природный» и «исторический». Архитектурная точность – не только в линиях, но и в понятиях.

А слово «креативный»? Творческий – совсем не то, старомодное определение таланта. Сегодня быть творческой личностью не модно, надо быть креативным. И вот в городах происходит обновление городской среды по трём следующим принципам: «народу нравится», «прикольно» и «креативно».

Ну, с первым принципом «народу нравится» всё просто: нас этими словами ещё и в советские годы убеждали.

«Прикольно» – это когда качели рядом с памятником великому пролетарскому поэту устанавливают на одной из центральных площадей. Причём качели эти фигурально «отрезают» поэту ноги, не позволяя рассмотреть памятник целиком практически со всех точек видимости, условно расположенных в направлениях в центр и из центра по главной улице столицы. А буквально (не фигурально!) качели периодически калечат людей, спешащих на работу и забывающих о том, что на площади круглосуточно находятся желающие покачаться «с размахом». 

А ещё «прикольно», что в результате реконструкции (или реновации?) площади стройным древесным рядом перекрыли одну из лучших панорамных точек Москвы, с лихой игрою высотных доминант различных эпох.

«Креативно» – понятие более широкое, охватывающее, например, праздничную сценку Рождества Христова у ног памятника Фридриху Энгельсу. Вот такая эклектика. Только непонятно, чем же мы тогда отличаемся от своих необразованных предков-матросов, державших лошадей в храмах, как в конюшнях?..

В этом же «креативном» ряду лубочные картонные городки, закрывающие в праздники великолепный фасад Большого театра, и странное дополнение в виде громадного пасхального яйца к каноническому ансамблю Тверской площади, и вульгарные перекрытия вида на памятник основателям МХАТА, и назойливое размещение всяких избушек и телег вокруг памятника Сергею Есенину, деревенский же был парень…

Да, кстати, для справки: Рубикон – это не какая-то немыслимая преграда, а просто малюсенькая речка, отделяющая древнюю Италию от Цизальпийской Галлии, и преодолевать его надо не на местности, а в головах...

Слова же со временем меняются, вплоть до изменения своей первоначальной сути. Когда-то слово «зараза» считалось комплиментом представительницам слабого пола. «Идиотом» называли древнего грека, не участвующего в общественной жизни своего полиса. «Кретин» был просто христианином. И я уверен, что с годами слово «креативный» будет обозначать человека-не-профессионала или человека, взявшегося не за своё дело.

Ну вот, мы и подошли к логическому завершению. Какие же выводы можно сделать из всего мною сказанного, и какие дать рекомендации?

1. Главными прогнозными документами, определяющими стратегию пространственного развития страны, должна стать Генеральная схема размещения производительных сил, увязанная с Генеральной схемой расселения Российской Федерации. Это – основа последующей разработки схем территориального планирования регионов, а также стратегий их социально-экономического развития. И далее – по ниспадающей – до генерального плана каждого городского и сельского поселения.
2. Необходимо разработать проект транспортной схемы РФ в едином пакете с Генеральной схемой расселения населения и размещением производительных сил. Совокупность их свести к единой программе цифрового градостроительства, позволяющей просчитывать множество вариантов развития страны и её частей, сравнивать их между собой по конкретным заложенным показателям, а главное – наметить чёткую программу реализации перспективных, рассчитанных на многолетнюю реализацию планов. Наше активное участие в указанных проработках считаю обязательным, несмотря на то, что мы не являемся подведомственной организацией Министерства экономического развития Российской Федерации.
3. Вопрос реализации градостроительных документов считаю наиболее злободневным. Подход к нему делался неоднократно, но каждый раз мешали существующие сегодня проблемы и вырванные из контекста комплексного развития территорий социально значимые задачи. Причём сопровождается всё это, как правило, лозунгами иждивенческого толка, как-то: «Даёшь жильё, подключим по времянке, инженерия подождёт!» или «Даёшь детские сады и школы! Дети – наше всё!» А где будут работать их родители? Ничего, в столицу съездят! Это ведь оттуда сказали, что дети – наше всё! Как поедут? Дорог нет? Потом! Вот таким образом целые сложившиеся заселённые городские территории превращаются в зоны запланированных диспропорций по местам приложения труда, по транспорту, инженерии и строительству социальных объектов. Как вариант, можно попробовать провести глобальную застройку первого пояса (по отношению к столице) районов Московской области, откуда большая часть населения едет работать в Москву. Пока же генеральные планы городов – это что-то прекрасное и недостижимое, как линия горизонта.
4. Главным принципом современного градостроения должно стать обеспечение безопасности среды жизнедеятельности населения в каждой точке нашей страны. Поэтому требуется сводный документ федерального уровня – «Технический регламент обеспечения безопасности в градостроительном проектировании», который объединит в себе разрозненные на сегодня отраслевые нормы по безопасности в области МЧС, охраны окружающей среды, санитарно-эпидемиологической защиты, гражданской обороны, инфраструктуры и инфраструктурных объектов и т. д.
5. Завершить работу по обновлению и совершенствованию с последующим утверждением Федерального закона «Об архитектурной деятельности в Российской Федерации», предусмотрев, в том числе внесение изменений в части проектной деятельности об обязательности именно архитектурных конкурсов, а не конкурсов инвесторов. Возможно, это же следует сделать и в 44-м Федеральном Законе.
6. С целью повышения качества жилой среды, как в утилитарно-функциональном, так и в архитектурном отношении обозначить данное направление городского и сельского развития, как приоритетное в работе всех отделений Российской академии архитектуры и строительных наук.

Закончить выступление я бы хотел фразой великого французского писателя Оноре де Бальзака: «Архитектура – выразительница нравов». И от себя добавлю: какая она, такие и мы, точнее наше профессиональное сообщество.

Выражайтесь, друзья!