«Потому что без воды – и не туды, и не сюды».
из фильма «Волга-Волга»
Недостаток воды в странах центральной Азии также естественен как избыток снега в северных городах России. Жизнь в этих засушливых регионах возможна только рядом с водохранилищами и арыками, строительство и техническое содержание которых всегда было для местных властей приоритетной задачей.
Недостаток воды – основная социально-экономическая проблема стран центральной Азии
Долины двух главных рек региона — Сырдарьи и Амударьи — и их многочисленных притоков испокон веков были самыми густонаселенными областями центральной Азии. Там выращивали хлопок, возделывали фруктовые сады, арбузные бахчи, а также в советское время, по сути, транжирили легкодоступную воду направо и налево.
Воды действительно было много, а централизованная экономика СССР позволяла управлять водными ресурсами Средней Азии целиком — начиная от горных речек в Киргизии и Таджикистане и заканчивая Аральским морем в Узбекистане и Казахстане. К великому сожалению так было до 1991 года, когда мы были гражданами великого и единого советского государства.
В центральной Азии нет геополитических проблем, но в избытке гидрополитические факторы
Какое-то время по инерции отлаженные ирригационные и энергетические советские проекты работали сами по себе и не вызывали особых тревог. Однако бурный рост населения, рыночные перекосы национальных экономик и коренные изменения в окружающей среде бывших союзных республик региона (Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана) повлекли за собой бурное развитие сельского хозяйства и энергетики, а это потребовало для этого все большего количества водных ресурсов.
При этом в центрально-азиатском регионе возникли не иллюзорные, а самые настоящие границы, которые прошли, в том числе, по рекам, водохранилищам, арыкам и каналам.
Канал на границе Киргизии и Узбекистана. Наблюдательный читатель легко определит берега, принадлежащие этим государствам
Такая ситуация объективно привела независимые государства центральной Азии к дефициту собственных водных ресурсов и вызывала избыточную международную конкуренции в области водопользования.
Настала неизбежная и гнетущая пора дележки воды. И процесс этот оказался настолько болезненным и тяжелым, что даже спустя 30 лет после распада СССР отголоски водяных войн до сих пор эхом гремят в регионе.
Сегодня определение «водного перемирия» актуально лишь в произведениях Киплинга
За последнее столетие население Земли увеличилось в три раза, а потребление воды – в шесть раз. В связи с этим особую остроту принимает международный аспект водных отношений. Обостряется проблема нехватки питьевой воды, водные объекты подвергаются загрязнению бытовыми и промышленными отходами.
Все это задевает большое количество очень чувствительных вопросов, таких как: жизнь и смерть людей; пища и материальный достаток; политическая стабильность в различных странах и регионах.
В мире насчитывается 263 трансграничных бассейна рек, ставших за последние 50 лет причинами более 500 «водных» конфликтов, приводивших более 20 раз к военным действиям. По данным ООН за всю историю человечества было заключено более 3600 международных соглашений, имеющих отношение к воде. Из них более 400 за последние 20 лет.
Первым международным договором по использованию рек считается Феррарский пакт 1177 года, а на Руси – Соглашение о свободе плавания по реке Западная Двина 1229 года между Смоленским княжеством, Ригой и другими прибалтийскими государствами.
Несмотря на то, что правовой режим межграничных вод регулируется целой системой международных договоров, все они носят рекомендательный характер, в них отсутствует механизм разрешения международных споров, а их правовой статус не приводит к возникновению юридических и экономических обязательств их участников, что часто ведет к возникновению множества конфликтов, включая военные.
Главный тренд XXI века: «Вода – товар и не более!»
В современном мире назрел вопрос признания воды товаром, имеющим свою стоимость наряду с такими вещами, как энергоносители и продукты питания.
Маститые мировые гидроэксперты давно предупреждали, что вода в XXI веке станет тем, чем в XX была нефть, то есть главным ходовым международным товаром». Во многих государствах уже сейчас цена литра доброкачественной чистой воды значительно выше цены литра бензина.
По мнению многих специалистов, в XXI веке одной из главных причин войн и конфликтов будет борьба за водные ресурсы.
Проблемы современного водопользования
Естественно, проблемы водопользования не обошли стороной Россию. Для Российской Федерации вопросы трансграничного сотрудничества в области использования водных ресурсов чрезвычайно актуальны. Бассейны 70 крупных и мелких рек являются трансграничными. Свыше 46 тысяч км государственной границы проходят по рекам, озерам и морям.
После исчезновения Советского Союза традиционная борьба за водные ресурсы, существовавшая между малыми и большими странами в различных регионах мира, была перенесена и на взаимоотношения вновь возникших стран на месте бывших советских республик.
Водные войны пришли на территорию центральной Азии после распада СССР
В первую очередь это коснулось региона Азии, где нехватка воды в годы существования Советского Союза решалась в плановом порядке под руководством союзных органов власти. Управление водными ресурсами трансграничных рек – в первую очередь Амударьи и Сырдарьи – носило централизованный характер и обеспечивалось за счет применения компенсационного механизма.
Республики верхнего течения – Киргизия и Таджикистан, где сосредоточено до 80% всех запасов пресной воды в Средней Азии, обеспечивали ею страны нижнего течения – Узбекистан, Казахстан и Туркмению, а взамен получали энергоресурсы.
Децентрализованное управление водными ресурсами центральной Азии провоцирует рост политической напряжённости
В 1992 году вновь образованные государства заключили Соглашение, по которому Узбекистан получал 51% стока трансграничных рек, Туркменистан – 38%, Казахстан и Таджикистан по 9 %, а Киргизстан только 1 %. При этом поставки энергоресурсов в страны верхнего течения прекратились.
В результате было принято решение использовать плотины, построенные в советское время в Киргизстане и Таджикистане для нужд ирригационного снабжения Узбекистана и Казахстана только в гидроэнергетическом режиме.
Это предполагало сброс воды в зимнее время с целью выработки электроэнергии, и ее накапливание летом, что привело к дефициту стока воды на ирригационные нужды стран нижнего бассейна. Однако чисто властное решение водной проблемы в центральной Азии спровоцировало рост политической напряженности в регионе.
Таджикистан и Киргизстан объявили о своих планах реанимировать разработанные еще в советское время проекты строительства крупных ГЭС – Рогунской и Камбаратинской – на трансграничных реках Амударья и Сырдарья.
Интерес к их строительству был продиктован не только экономическими соображениями, но и политическими целями укрепления собственных государств. Эти планы только усилили крайнюю напряженность во взаимоотношениях соседей вплоть до возникновения вооруженных стычек. Например, в 2013 году вспыхнул конфликт между Казахстаном и Киргизией. К счастью, он длился недолго и не привел к катастрофическим последствиям.
Несколько раз в плоскость силовых решений переходили «водные» конфликты между Ташкентом и Бишкеком. Весной 2021 года стрельба на границе Киргизии и Таджикистана произошла из-за спора о праве собственности на водораспределительный пункт «Головной».
В ОНН бьют тревогу, ибо неэффективность управления водными ресурсами Ферганской долины поражает
На сегодняшний день в пяти странах Средней Азии проживает 76 миллионов человек. Тем не менее почти треть населения, то есть более 24 миллиона человек (почти треть) не имеют доступа к безопасной воде.
Парадокс в том, что несмотря на то, что имеющихся водных запасов в расчете на 200 литров на душу населения в сутки по мировым нормам более чем достаточно, тем не менее, имеющийся дефицит, главным существует из-за огромных нужд сельского хозяйства.
Высохшие арыки и шлюзы Ферганской долины
Особенно остро эта проблема стоит на орошаемых землях местностях Ферганской долины, в советское время основного поставщика стратегически важного сырья для обороны СССР – хлопка. Естественно, хлопок в Узбекистане так или иначе продолжают выращивать, хотя и мизерных масштабах. Резко увеличилась площадь полей риса, который воды потребляет в пять раз больше хлопка.
По данным Программы развития ООН, из-за неэффективного управления водными ресурсами ежегодные потери воды в странах Центральной Азии приводят к уменьшению объема их ВНП на 3%.
Хотя по расчетам специалистов, переход на современные агротехнологии и рациональное водопользование при модернизации системы управления водным хозяйством позволят сэкономить в год до половины стока трансграничных рек Амударья, Сырдарья и других, что значительно улучшит водоснабжение Узбекистана и Киргизии, а также позволит снять напряженность в их взаимоотношениях в сфере водопользования.
Однако достижение этой цели сдерживается отсутствием необходимых инвестиций, современных водо- и энергосберегающих технологий и плохой организацией системы управления водными ресурсами.
Обоснованная тревога гидроэкспертов ОНН
Гидроэксперты ОНН давно полагают что одним фактором, оказывающим исключительное влияние на обострение водной проблемы, является строительство атомных электростанций (АЭС).
Именно эта отрасль – лидер по водопотреблению, т.к. на охлаждение мощностей требуются колоссальные запасы воды. Для их обслуживания необходимо в два раза больше пресной воды, чем идет на нужды сельского хозяйства. Такие АЭС планируется построить в Узбекистане и Казахстане.
Странам центральной Азии грозит водное соперничество с соседними регионами
Естественно, водная проблема в центральной Азии простирается гораздо дальше и затрагивает другие страны, с которыми договориться не так-то просто или даже практически невозможно. В первую очередь речь идет о Китае.
Истоки рек Иртыш, Или и Текес, питающих водой ряд регионов Казахстана, лежат на территории Китая, в ледниках. И энергетику на них КНР активно развивает в последние годы. Экономика Синьцзян-Уйгурского автономного района требует все больше воды, поэтому Казахстану последнее время достаются лишь жалкие крохи.
Вся сложность ситуации в том, что Астана никак не может повлиять на Пекин — трудно спорить со страной, которая инвестировала в твою экономику больше 30 миллиардов долларов.
Кроме того, уже в течение многих лет большой интерес к пресной воде проявляет Иран. Еще в 2012 г. Иран вел переговоры с Таджикистаном о возможности импорта 1 млрд. кубометров воды, поскольку Ирану требуются значительные объемы пресной воды для развития ядерной энергетики.
К существующим проблемам добавился «фактор» Афганистана, который приступил к строительству канала Кош-Тепа на реке Амударья, протяженность которого составит 285 километров, а ширина — 100 метров. Реализация данного проекта увеличит забор воды из Амударьи.
Проектируемая трасса канала Куш-Тепе (проведена пунктиром)
В Афганистане надеются, что канал будет орошать сельскохозяйственные земли в трех провинциях и обеспечит работой 250 тысяч человек. Вниз по течению Амударьи находятся Узбекистан и Туркменистан, которым уже сейчас не хватает воды. Куш-Тепа заберет из реки 4-4,5 кубических километров воды в год и сократит общий объем реки на 12-13%. В Узбекистане канал называют «убийцей Амударьи».
Помимо этого, афганская сторона активизировала строительство Дашт-и-Джунского гидроузла, который сможет аккумулировать значительную часть летнего стока реки Пяндж. Строительство данных объектов реально угрожает ухудшить ситуацию с водными ресурсами для Узбекистана и Туркменистана.
Патовая гидрополитическая ситуация в центральной Азии
В последние годы нет недостатка в прогнозах относительно ситуации с водными ресурсами в Центральной Азии и, соответственно, оценок о будущем характере отношений между центральноазиатскими государствами. Они исходят из нарастающего дефицита водных ресурсов в регионе, которые разобраны по национальным государствам. Сложившаяся ситуация отражает итоги принятых после распада СССР политических решений, которые практически не учитывали интересы соседей.
В центральной Азии ходит шутка, что если бы каждый исследователь, занимающийся водными проблемами в регионе, принес с собой ведро воды, вместо написания статьи на эту тему, то проблема была бы давно решена.
Отсутствие прогресса в вопросах создания наднациональных (или межгосударственных (или наднациональных) структур в регионе для регулирования водных отношений или внедрение альтернативных вариантов получения воды по-прежнему ведет к политизации вопроса.
При этом на политическом уровне обсуждаются различные варианты переброски воды из соседних государств, например из России. Однако в современных условиях геополитического противоборства и сокращения финансовых возможностей у российской стороны и отсутствия средств у центральноазиатских государств реализация масштабных инфраструктурных проектов практически невозможна.
На фоне обсуждения путей решения водного вопроса усиливается дефицит воды, физические объемы которой в последнее десятилетие сократились вдвое. Процесс этот имеет тенденцию к продолжению.
Нарастающий дефицит водных ресурсов связан с изменениями климата и проводимой государствами региона политикой. Изменение климата уже привело к сокращению площади ледников и снежного покрова в горах. В итоге объем водных ресурсов значительно снизился. За последние годы Амударья потеряла около трети водных ресурсов. На фоне тенденции снижения объема доступной воды спрос на нее увеличивается.
Это связано с ростом численности населения в странах Центральной Азии, амбициозными планами развития национальных экономик, а также продолжающимся курсом стран региона на строительство национальных гидротехнических объектов.
Мрачный призрак прошлых гидроиррагационных идей
В последнее время в правящих кругах стран региона и средствах массовой информации в ультимативной форме стала реанимироваться тема поворота течения сибирских рек.
Идея переброски стока сибирских рек на юг обрела свои практические контуры в 1968 году в результате поручения высшего советского руководства Госплану и Академии наук СССР разработать меры по перераспределению стоков северных рек. За счёт этой воды должны были орошаться 1,5 млн гектаров российских земель и 2 млн гектаров в Средней Азии и Казахстане.
Проект был настолько масштабным, что к его разработке привлекли более 170 институтов и организаций. Однако, чем глубже ученые погружались в детали, тем страшнее выглядели прогнозы последствий. Группа авторитетных академиков во главе с Александром Яншиным, поддержанная известными писателями-«почвенниками» (Виктором Астафьевым, Валентином Распутиным, Сергеем Залыгиным), выступила с резкой критикой.
Вот лишь часть катастрофических последствий, которые они предсказывали:
- Экологическая катастрофа: осушение гигантских болот Западной Сибири (природного регулятора углерода) спровоцировало бы масштабные торфяные пожары, потушить которые было бы практически невозможно.
- Затопление земель: под воду ушла бы территория, равная по площади современной Германии, включая плодороднейшие земли Кулундинской и Барабинской степей, пойменные луга и пастбища. На дне водохранилищ оказались бы более двух тысяч деревень и поселков.
- Социальные и экономические потери: канал перерезал бы вековые пути миграции диких животных, что грозило вымиранием целых популяций. Резко сократилось бы количество рыбы в сибирских реках, поставив под угрозу традиционный уклад жизни коренных народов Севера. Сильнейший удар был бы нанесен по сельскому хозяйству и животноводству самой Сибири.
Наглядный, но не признаваемый урок климатических изменений в Сибири
Климатические изменения в гидрологии поворота сибирских рек наглядно просматриваются в Прибайкалье и Красноярском крае. Огромные «Иркутская и Красноярская полынья» образовались после перекрытия Ангары и Енисея. Многоводные реки перестали замерзать на протяжении сотен километров, в том числе в черте Иркутска и Красноярска.
Этот, казалось бы, локальный гидротехнический просчет привел к необратимому изменению микроклимата в лучших городах Сибири. Повышенная влажность от огромной водной поверхности зимой провоцирует густые туманы. В периоды неблагоприятных метеоусловий (НМУ), знаменитого «черного неба», эта влага смешивается с промышленными выбросами, образуя плотный, ядовитый смог, который неделями висит над громадной территорией Сибири.
Всего лишь два дурно запроектированных гидротехнических объекта навсегда изменил жизнь громадных мегаполисов, создав проблему, которую теперь практически невозможно решить.
Промежуточный вывод для размышлений
Этот опыт — наглядный и болезненный урок: природа — это система с бесконечным количеством переменных, и даже самые тщательные расчеты могут оказаться неверными. А цена ошибки при вмешательстве в экосистемы планетарного масштаба, вроде переброски стока величайших сибирских рек, может оказаться не просто высокой, а катастрофической для всей страны.
России объявлен водный ультиматум!
В информационных сетях России продолжают обсуждать инициативу водной комиссии Российской академии наук (РАН) где предлагалось частично реанимировать советский проект и повернуть воды сибирских рек в Азию.
Выяснилось, что к предложению научного директора Института водных проблем РАН Виктора Данилова-Данильяна, предложившего на монетарной основе, то бишь за деньги, поделиться водой со странами центральной Азии. К нему присоединились представители бизнес-структур, присутствовавшие на данном мероприятии. Но не только они.
В качестве поддержки выступили эксперты из Средней Азии. Так доцент Ташкентского филиала РЭУ им. Плеханова Равшан Назаров связал водный кризис в Центральной Азии с необходимостью реализации проекта по переброске вод сибирских рек в страны региона. По его мнению, «либо вода из Сибири придет в Центральную Азию, либо Россию ждет наплыв 100 млн беженцев». Эколог обосновал свою позицию тем, что население региона, достигшее 80 миллионов человек, продолжает устойчиво расти.
Статистика показывает, что при ежегодном приросте населения 1−2% 80 миллионов жителей региона вынуждены довольствоваться всего 1500 м³ воды на человека, что в 20 раз меньше российских показателей. В то же время государства центральноазиатского региона демонстрируют катастрофическую неэффективность использования ресурсов из-за устаревшей ирригационной системы с огромными потерями на испарение.
Один из уникальных проектов, направленных на решение водной проблемы, был практически решен при помощи современных средств. С 1973 по 1999 год в городе Шевченко (ныне Актау) функционировал первый в мире промышленный реактор на быстрых нейтронах БН-350, который, помимо тепла, обеспечивал питьевой водой весь Мангышлакский полуостров. Но по мнению курирующей государства центральной Азии американской стороны «демократическая доброкачественность» данного ядерного опреснителя не соответствовала мировым стандартам качества и данный проект правительство Казахстана поспешила прикрыть, в отличии от практики Израиля.
Практически, господин Назаров предъявил ультиматум гидротехническому научному сообществу России, демонстрируя явное пренебрежение основами и принципами водной дипломатии.
Авторы настоящей работы обязательно вернуться к обсуждению настоящего факта, поскольку в силу исторических и геополитических причин РФ не может находиться вне этой региональной проблемы Центральной Азии. Безусловно, Россия заинтересована в урегулировании водных конфликтов, угрожающих ее интересам и национальной безопасности.
К тому же необходимость участия в решении проблем энергетики и водопользования в Средней Азии обуславливается повышенной активностью других международных игроков (США, ЕС, Китай, Иран), предлагающих свои посреднические услуги и стремящихся упрочить свои позиции в регионе, оттеснив Россию, которая, по мнению некоторых экспертов, «взяв в свои руки контроль над водными ресурсами региона, ставит перед собой задачу играть роль главного арбитра в центрально-азиатских межгосударственных отношениях, или, говоря коротко, управлять регионом».
Констатация фактов вместо заключения
Аналитики прогнозируют тенденцию к еще большему возрастанию роли водного фактора в политике стран Средней Азии. По оценке специалистов, в ближайшие 10–20 лет демографический взрыв в регионе увеличит потребности в воде почти на 40%.
Ситуация вокруг проблемы водоснабжения и водопользования в регионе становится все более критической, и нельзя не считаться с угрозой возникновения в будущем войн за господство над водными ресурсами. И здесь большую роль в ее предотвращении призваны сыграть военно-политические региональные организации, прежде всего ОДКБ и ШОС.
В целом можно говорить о том, что страны, расположенные в верховьях и низовьях трансграничных водотоков, недовольны позицией друг друга и заинтересованы изменить режим действующих соглашений по использованию водных ресурсов. Однако подобные решения, принятые на высшем уровне, будут носить политический характер и неизбежно ухудшать межгосударственные отношения.
При этом во многом существующие соглашения по воде не устраивают не только страны, находящиеся в низовьях рек. Государства, где формируются реки, полагают, что нижние страны получают гораздо больше воды, чем они сами, и при этом финансовая нагрузка по строительству и обслуживанию гидротехнических сооружений в основном лежит на верхних государствах.
Ключевая проблема для региона заключается в том, что страны Центральной Азии не продвинулись дальше деклараций. До сих пор отсутствуют общие политические подходы к регулированию трансграничных водотоков, не говоря уже о механизмах, способных реально регулировать использование водных ресурсов в интересах всех сторон.
В последние годы страны Центральной Азии проводят консультации. Однако они больше направлены на обсуждение сложившейся ситуации, нежели на выработку практических шагов, способных наладить многостороннее сотрудничество.
Все более остро встает вопрос, что будет происходить, когда дефицит водных ресурсов достигнет критического предела, после которого страны будут поставлены перед выбором: соглашаться на расширение сотрудничества и сообща искать непопулярные и непростые решения или попытаться решить проблему в одностороннем порядке.
Последний вариант приведет к обострению ситуации в регионе. Без отказа от национального эгоизма в водной сфере решить данную проблему будет практически невозможно. В любом случае путь к урегулированию существующих конфликтов пролегает через развитие конкретного и лишенного излишне декларативного компонента многостороннего сотрудничества государств с участием России.
Односторонние же действия отдельных государств, которые сегодня имеют место, как бы они ни оправдывались заботой о благополучии конкретного народа, лишь обостряют ситуацию, отдаляя решение проблемы региональной безопасности и интеграции в этом регионе.
Юрий Гриськов
Борис Скупов
Комментарии (0)